– Да, это оружие было найдено на месте убийства.
– Кто подобрал его?
– Я.
– И что вы с ним сделали?
– Упаковал в пластиковый пакет и спрятал в сейфе своего
кабинета в здании тюрьмы. Винтовка пролежала там до того момента, пока я не
передал ее мистеру Лэйрду из криминалистической лаборатории города Джексона.
– Ваша честь, обвинение предъявляет это оружие в качестве
вещественного доказательства, зарегистрированного под номером С-13, –
торжественно заявил Бакли.
– Не возражаю, – произнес со своего места Джейк.
– К этому свидетелю у обвинения вопросов больше нет.
– А у защиты?
Пролистав свой блокнот, Джейк двинулся к микрофону. Он
собирался задать своему другу всего несколько вопросов.
– Шериф, это вы арестовали Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда?
И опять Бакли в полной готовности вскочить сдвинулся на
самый краешек стула.
– Да.
– За что?
– За изнасилование Тони Хейли, – прозвучал четкий ответ.
– Сколько ей было лет в тот момент, когда она подверглась
насилию со стороны Кобба и Уилларда?
– Десять.
– Это правда, шериф, что Пит Уиллард подписал письменное
признание в...
– Протестую! Протестую! Ваша честь, это недопустимо, и
мистер Брайгенс знает об этом!
– Протест принят.
Оззи все это время изредка кивал головой. Бакли трясло.
– Я требую вычеркнуть этот вопрос из протокола. Попросите
присяжных оставить его без внимания.
– Я снимаю свой вопрос, – сказал Джейк, улыбнувшись
прокурору.
– Последний вопрос мистера Брайгенса можете забыть, –
обратился Нуз к присяжным.
– Других вопросов у меня нет.
– Будут ли у вас дополнительные вопросы к свидетелю, мистер
Бакли?
– Нет, сэр.
– Отлично. Вы свободны, шериф.
Следующим свидетелем обвинения стал дактилоскопист,
прибывший из Вашингтона для того, чтобы потратить час на рассказ о том, что
каждому из присяжных было известно с самого начала. В драматическом финале
своего выступления специалист с неопровержимой убедительностью доказывал, что
отпечатки на стволе и прикладе винтовки «М-16» оставлены пальцами Карла Ли
Хейли.
Затем присутствующие заслушали выводы баллистической
экспертизы. Докладывавший их криминалист был так же нуден, как и его
предшественник. Никакой новой информации выводы не содержали. Да, нет никаких
сомнений в том, что микрочастицы, обнаруженные на телах погибших, вылетели из
ствола именно этого оружия. Потребовался еще один час, чтобы это авторитетное
мнение вместе с диаграммами и графиками было донесено до присяжных должным
образом. «Стремление к избыточному уничтожению», – назвал происходящее Джейк;
эта навязчивая идея слабоумных присуща всем прокурорам.
Ни к одному из этих свидетелей вопросов у защиты не было, и
в пять пятнадцать вечера Нуз попрощался с присяжными, настрого запретив им
обсуждать ход процесса. Те послушно кивали головами, выходя из зала суда. Тогда
Нуз, стукнув по столу молотком, объявил перерыв до девяти часов утра.
Глава 36
Тяготы исполнения гражданского долга сказывались на
присяжных со всевозрастающей скоростью. Вернувшись вечером второго дня процесса
в «Темпл инн», они с удивлением обнаружили, что отключены не только телевизоры,
но и телефоны – распоряжение судьи, сказали им. Несколько номеров старых
журналов, пожертвованные городской библиотекой Клэнтона, сначала быстро
разошлись по рукам, однако интерес к «Нью-йоркеру», «Смитсониэну» и
«Аркитекчурал дайджесту» примерно через час иссяк.
– А «Пентхауса» нет? – шепотом осведомился Клайд Сиско у
Пейта.
Пейт ответил, что нет, но он посмотрит, что тут можно
придумать.
Обреченным безвылазно сидеть в своих комнатах – без
телевизоров, прессы, телефонов – людям оставалось только играть в карты да в
деталях обсуждать ход суда. Прогулка по коридору за льдом или бутылкой
кока-колы становилась событием. Желающие ее совершить должны были записываться
в очередь. Тоска и скука принимали угрожающие масштабы.
В обоих концах коридора солдаты охраняли темноту и
одиночество, нарушаемые лишь эпизодическими вылазками присяжных к автомату по
продаже воды.
Ко сну отходили рано, и поэтому, когда в шесть утра
охранники начинали стучать в двери номеров, многие были уже на ногах, а
некоторые даже одеты. В четверг на завтрак были поданы блинчики и колбаса. В
восемь, заняв места в автобусе, присяжные с нетерпением ждали отъезда.
* * *
Уже четвертый День подряд вестибюль к восьми часам утра
переполнялся людьми. Публика знала, что к половине девятого ни одного свободного
места в зале найти будет невозможно. Празер открывал входные двери, люди
начинали проходить под аркой металлодетектора мимо полицейских с цепкими
взглядами и попадали наконец в зал, где черные занимали левую половину, а белое
население – правую. Первый ряд Хастингс оставлял для Гвен, Лестера, детишек и
прочих родственников. Эйджи и другие святые отцы сидели во втором ряду, вместе
с теми из родни, которые не удостоились чести быть в первом. Помимо прочих
забот, Олли еще распределял своих коллег на дежурства как в здании суда, так и
за его пределами: бдение тоже требовало догляда. Сам лично он предпочитал
находиться в здании, здесь было безопаснее, хотя все теле – и фотокамеры
находились именно на лужайке.
Справа от Эйджи, через проход, сидели семьи и друзья двух
жертв. Вели они себя пока спокойно.
За несколько минут до девяти в зал из небольшой примыкающей
комнаты ввели Карла Ли. Кто-то из окружавших полицейских снял с него наручники.
Широкой улыбкой приветствовав семью, Карл Ли уселся на свое место. Сели за свои
столы защитник и обвинитель. В зале наступила тишина. В дверь, находившуюся за
ложей присяжных, просунул голову Пейт и, удовлетворенный тем, что увидел,
разрешил присяжным занять их кресла. После того как в зале вновь установился
порядок, Пейт вышел к барьеру и обратился к залу:
– Прошу всех встать! Суд идет!
