Когда Кобб ставил ногу на вторую от пола ступеньку, Уиллард,
находившийся тремя ступеньками выше, только сгибал колено, а Луни стоял на
предпоследней ступеньке лестницы, маленькая грязная и совершенно неприметная
дверь каморки уборщицы распахнулась настежь и оттуда, из темноты, выпрыгнул
мистер Карл Ли Хейли с винтовкой «М-16» в руках. Стрелял он в упор. Тишину
разорвали громкие, следовавшие один за другим, резкие и какие-то чавкающие
звуки выстрелов. Здание суда содрогнулось. На мгновение двое преступников
превратились в неподвижные статуи, но тут же нечеловеческие крики сотрясли
воздух. Пули поразили сначала Кобба – в грудь и живот. Уилларду они попали в
лицо, шею, пронзили горло. Со скованными за спиной руками насильники рухнули на
ступени, не имея ни малейшей возможности оказать друг другу помощь; кровь из их
ран смешивалась на пыльной лестнице.
Луни ранило в ногу, но он умудрился вскарабкаться по
лестнице и добраться до комнаты, из которой они только что вышли. Теперь он
лежал там, скрючившись на полу, и слушая вопли и стоны Кобба и Уилларда и дикий
хохот Хейли. В узком пространстве лестничной клетки пули рикошетили, и, даже
лежа на полу, Луни краем глаза видел, как на стены летят во все стороны брызги
крови и ошметки человеческой плоти.
Несколько очередей, по семь или восемь выстрелов в каждой,
да еще сопровождаемые присущим «М-16» оглушительным, выворачивающим наизнанку
звуком, долгим эхом отдавались в старинном здании суда. Сквозь этот чудовищный
грохот, сквозь сухой стук пуль о стены отчетливо слышался высокий,
пронзительный хохот Карла Ли Хейли.
Оборвав смех, он швырнул ставшую ненужной винтовку на
неподвижные тела и побежал. В туалете он просунул тонкую металлическую ножку
стула в дверную ручку, выбрался через раскрытое окно в кусты, а из них – на
тротуар. С непринужденным видом Карл Ли подошел к своему пикапу, сел в него и
покатил домой.
Услышав звуки стрельбы, Лестер окаменел. Акустика зала
делала их еще более громкими. Мать Уилларда закричала, за ней закричала и мать
Кобба. Заместители шерифа ринулись в здание, но на верхних ступенях лестницы
остановились. Лестер продолжал вслушиваться, ожидая новых выстрелов, но их не
было. Тогда он поднялся и вышел из зала.
При звуке первого же выстрела Буллард вцепился обеими руками
в бутылку с полупинтой водки и полез под свой рабочий стол. Пейт бросился
закрывать на замок дверь.
Кобб, вернее, то, что от него осталось, лежал поверх тела
Уилларда. Кровь все еще продолжала течь и смешиваться в маленьких лужицах; со
ступеньки на ступеньку побежал тоненький, темного цвета, ручеек, и вскоре у
подножия лестницы натекло небольшое, тускло поблескивавшее озерцо.
* * *
Джейк со всех ног несся через улицу к задним дверям здания
суда. В проеме двери стоял Празер с пистолетом в руке и на чем свет стоит
проклинал репортеров, медленно, но неотступно приближавшихся ко входу. Другие
подчиненные шерифа, сжимая в руках оружие, бесстрашно жались к колесам
патрульных машин. Джейк побежал в обход – к главному входу в Здание, где у
дверей была еще одна группа полицейских, помогавших эвакуировать служащих и
пришедшую на слушание публику. На крыльце перед зданием толпились люди. С
большим трудом Джейк протолкался в вестибюль и увидел Оззи, тот отдавал
команды, выкрикивал какие-то приказы. Заметив Джейка, он сделал ему знак рукой,
и они направились по коридору к задним дверям, возле которых стояли несколько
полицейских, вооруженных короткими автоматами, и смотрели в молнии на ступени
лестницы. Джейк почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Стараясь
спрятаться от пуль, Уиллард, видимо, хотел броситься вверх по лестнице, ему
почти удалось добраться до площадки. Почти весь лоб и верхняя половина черепа у
него отсутствовали, и вытекшие мозги размазались по лицу наподобие желе. Кобб
непонятным образом умудрился перевернуться с боку на бок, так что все
оставшиеся пули вошли ему не в живот или грудь, а в спину. Лицом он уткнулся в
живот Уилларду, а вытянутые ноги достигали четвертой от пола ступеньки. Кровь
все текла и текла, ею были полностью покрыты шесть нижних ступенек. Лужа на
полу медленно увеличивалась, подступая все ближе и ближе к стоявшим вокруг
людям. Люди пятились. Орудие убийства лежало меж ног Кобба на пятой ступеньке,
от дула до приклада залитое кровью.
Все молчали, оцепенев при виде двух распростертых тел,
которые и после смерти продолжали истекать кровью. В воздухе стоял густой и
острый запах сгоревшего пороха; сквозняком его несло в вестибюль, где
полицейские все еще подталкивали последних посетителей к выходу.
– Джейк, тебе бы лучше уйти. – Оззи неотрывно смотрел на два
мертвых тела.
– Почему?
– Просто уходи, и все.
– Но почему?
– Потому что сейчас нам нужно будет делать снимки, собирать
и опрашивать свидетелей и все такое, тебе это ни к чему.
– Пожалуй. Но вы не будете допрашивать его в мое отсутствие.
Договорились?
Оззи кивнул.
* * *
Фотоснимки были сделаны, кровь убрана, свидетельские
показания собраны, трупы унесены. Через пару часов Оззи уже выехал из города в
сопровождении пяти патрульных автомобилей. За рулем сидел Хастингс, он-то и вел
за собой остальных – к озеру, мимо магазинчика Бэйтса, на Крафт-роуд. У дома
Хейли на подъездной дорожке стояла машина Гвен, пикап Карла Ли и красный
«кадиллак» с иллинойсским номером.
Оззи не предполагал никаких осложнений, поэтому, выйдя из
машины, приказал своим подчиненным просто сидеть и смотреть, чем они в данную
минуту и были заняты. Перед входной дверью Оззи остановился.
Очень медленно дверь раскрылась, и на крыльце появилось все
семейство. Стоя на верхней ступеньке, Карл Ли обеими руками прижимал к своей
груди Тони и спокойно смотрел сверху вниз на своего друга-шерифа, на машины за
его спиной, на сидящих в них людей. Справа от него стояла Гвен, а по левую
сторону выстроились сыновья: младший тихонько шмыгал носом, а старшие смотрели
гордо и независимо. За спиной Карла Ли шериф видел его брата Лестера.
Так шериф и семья Хейли стояли и молча смотрели друг на
друга, предоставляя друг другу право заговорить первым, одинаково страшась и
желая избежать того, что должно будет сейчас произойти. Единственными звуками,
которые можно было разобрать в этой тишине, были редкие всхлипы девочки, ее
матери и самого маленького из сыновей.
Дети изо всех сил старались понять. Папочка только что
объяснил им, что он сделал и почему. Это им было ясно. Но они никак не могли
взять в толк, за что его должны арестовать и посадить в тюрьму.
Оззи отшвырнул носком ботинка кусочек засохшей грязи с
бетонной дорожки и, не отводя добрых глаз от выстроившегося перед ним
семейства, просто произнес:
