– А то и значит, что он почти такой же черный, как и Карл
Ли, что оба они почти одинакового роста и веса, так?
– Да, ну так что? – не выдержал Празер.
Мосс ухмыльнулся и взглянул на Оззи, который не сводил глаз
с толпы на стоянке:
– Оззи, ты не пойдешь на это.
– На что? – Празер ничего не понимал.
– Пошли. Выводите из камер Карла Ли и Куртиса Тодда, –
приказал Оззи. – Подгоните к дверям мою машину. Приведите Тодда сюда – хочу его
проинструктировать.
Минут через десять двери тюрьмы распахнулись, и группа
помощников шерифа, окружив арестованного, повела его по дорожке к стоянке.
Спереди и сзади человека в темных очках и наручниках, которые, правда, были не
застегнуты, шли по два полисмена, справа и слева – по одному. По мере того как
идущие приближались к толпившимся на стоянке журналистам, все чаще раздавались
щелчки затворов фотоаппаратов, жужжание кино – и видеокамер. Слышались вопросы:
– Вы признаете свою вину, сэр?
– Вы не признаете своей вины, сэр?
– Что вы скажете суду, сэр?
– Мистер Хейли, а может, вы действовали в состоянии
помешательства?
Арестованный усмехался и продолжал медленным шагом идти к
патрульным полицейским автомобилям. Полицейские мрачно улыбались, не обращая
внимания на окружавшую их толпу. Фотографы принимали немыслимые позы, стараясь
в самом эффектном ракурсе запечатлеть наиболее известного на сегодняшний день
преступника в США.
Внезапно на виду у всей страны, прильнувшей к экранам,
ничуть не смутившись присутствием охраны и дюжины фоторепортеров, ловивших
каждое его движение, арестованный бросился бежать. Он совершал немыслимые
скачки, дергался из стороны в сторону, высоко подпрыгивал на бегу, уворачивался
от воображаемых пуль. С дикой скоростью он пересек автостоянку, перепрыгнул
через кювет, пересек автостраду и скрылся из виду на противоположной стороне
дороги, в зарослях высокого кустарника. Толпа газетчиков разразилась криками,
кое-кто даже попытался броситься вдогонку за беглецом. Ко всеобщему удивлению,
помощники шерифа кинулись в обратную сторону, наглухо закрыв за собой двери
тюрьмы и оставив стервятников в разочаровании описывать на стоянке все новые и
новые круги. Беглец же, очутившись в зарослях, снял наручники и спокойным шагом
направился к себе домой. Куртиса Тодда выпустили из тюрьмы на неделю раньше.
Оззи, Мосс и Карл Ли через неприметную боковую дверь быстро
покинули здание тюрьмы и тихими улочками подъехали к месту отправления
правосудия, где их ждали заместители Оззи, чтобы провести внутрь.
* * *
– Сколько там всего ниггеров? – испуганно прокричал Буллард
Пейту.
– Целая толпа.
– Великолепно. Целая толпа черномазых! И наверное, такая же
толпа всякой деревенщины?
– А вот этих очень мало.
– Зал полон?
– Битком набит.
– О Боже! А ведь это только предварительное слушание! –
Буллард не мог говорить спокойно. Он прикончил одну бутылку водки, и Пейт тут
же подал ему другую.
– Спокойнее, судья.
– Брайгенс! Это все он виноват! Мог отказаться от слушания,
если бы захотел. Я же просил его. Дважды просил! Он знает, что я все равно
отошлю дело большому жюри. Знает! У нас каждый адвокат об этом знает. А теперь
мне придется довести всех ниггеров до белого каления, потому что я, видите ли,
не могу тут же освободить Хейли из-под стражи, а вся эта деревенщина тоже
начнет сходить с ума, поскольку не в моей власти привести приговор в исполнение
тут же, в зале суда. Брайгенс мне за это ответит. Он красуется перед камерами.
Мне нужно думать о перевыборах, а ему нет. Или все-таки нужно?
– Ему не нужно, судья.
– Как там с охраной?
– Охраны достаточно. Шериф вызвал резерв. Вы в безопасности.
– Что насчет прессы?
– Она заняла передние ряды.
– Никаких камер! Хейли здесь?
– Да, сэр. Он сидит рядам с Брайгенсом. Все готовы, ждут
только вас.
Его честь наполнил пластиковый стаканчик неразбавленной
водкой.
– Ну, пошли.
Как и до шестидесятых, в давно минувшие времена, зал был
поделен на две половины: белую и черную. Граница проходила по центральному
проходу. По нему и вдоль стен зала стояли офицеры охраны. Объектом их
повышенного внимания была группа подвыпивших белых мужчин, усевшихся во втором
и третьем рядах. В некоторых из них признали двоюродных братьев недавно
погибшего Билли Рэя Кобба. Охране было приказано не спускать с них глаз. Первый
ряд кресел, как на белой, так и на черной половине зала, был занят не менее чем
двумя десятками журналистов, представлявших издания самых разных направлений.
Одни писали что-то в блокнотах, другие набрасывали карандашом портреты
обвиняемого, его адвоката и, наконец, судьи
[5].
– Похоже, они собираются сделать из этого ниггера настоящего
героя, – заметил какой-то мужчина, по виду фермер, достаточно громко для того,
чтобы слова его услышали и в первом ряду.
Когда Буллард занял свое место, охрана закрыла двери зала. –
Можете вызвать вашего первого свидетеля, – обратился судья к Рокки Чайлдерсу.
– Обвинение вызывает шерифа Оззи Уоллса.
Шериф был приведен к присяге, а затем препровожден на
свидетельское место. Оззи вздохнул, немного расслабился и начал долгое и
детальное повествование, подробно рассказывая о стрельбе, о положении тел, о
ранах, об оружии и отпечатках пальцев на нем и их соответствии отпечаткам
пальцев арестованного. Чайлдерс предъявил судье аффидевит, подписанный
заместителем шерифа Луни и засвидетельствованный самим шерифом и Моссом
Джуниором Тэтумом. В своих показаниях Луни утверждал, что стрелявший был не кем
иным, как Карлом Ли. Оззи подтвердил подпись Луни и зачитал аффидевит для
протокола.
– Шериф, а известны ли вам другие очевидцы происшедшего? –
без всякого энтузиазма задал вопрос Чайлдерс.
– Да. Мерфи, уборщик помещений суда.
– Как его имя?
– Это никому не известно. Он просто Мерфи.
– Хорошо. Вы говорили с ним?
– Нет. Это делал мой следователь.
