– Благодарю вас, – чуть склонил голову Бакли. – Давайте
голосовать. Кто за то, чтобы предъявить Федисону Булоу обвинение по одной
статье за взлом и проникновение в торговое учреждение и по другой за крупную
кражу? Поднимите ваши руки.
Восемнадцать рук поднялись вверх, и Бакли почувствовал
некоторое облегчение.
Шеф полиции продолжил представление остальных своих дел. Все
четверо других обвиняемых были примерно так же виновны, как и Федисон Булоу, по
каждому голосование было единодушным. Бакли неспешно учил большое жюри, как оно
должно работать. Он старался, чтобы члены жюри почувствовали свою значимость,
свою власть, свою высокую ответственность перед правосудием. Вопросы членов
большого жюри становились раз от раза все въедливее.
– Были ли у него до этого нелады с законом?
– Каким сроком это ему грозит?
– По скольким статьям мы можем предъявить обвинения?
– Когда состоится суд?
– Он уже вышел из тюрьмы?
После того как пять первых обвинительных заключений были
сформулированы, пять документов оформлены без малейшей зацепки, а большое жюри,
войдя во вкус, с нетерпением ожидало следующего дела, каким бы оно ни
оказалось, Бакли решил, что они уже созрели. Распахнув дверь, он сделал знак
Оззи, который стоял в коридоре и спокойно разговаривал со своим заместителем,
поглядывая в сторону репортеров.
– Первым давай дело Хейли, – шепнул ему Бакли в дверях.
– Леди и джентльмены, позвольте представить вам шерифа Уоллса.
Я уверен, большинство из вас его знают. У него несколько дел. Кто там у вас
первым, шериф?
Оззи начал ворошить свои бумаги, потерял то, что искал, и
был вынужден в конце концов пробубнить:
– Карл Ли Хейли.
Члены большого жюри стихли. Бакли неотступно наблюдал за
ними, чтобы иметь возможность вмешаться, если ситуация начнет выходить из-под
контроля. Большая часть присяжных опять уткнулась в стол. Никто не проронил ни
слова, пока Оззи пролистывал папку. Извинившись, он вышел за другим кейсом: он
вовсе не собирался представлять дело Хейли первым.
Бакли гордился своим умением читать по лицам присяжных их
мысли и чувства. Во время процесса он неотрывно изучал мимику каждого и в любой
момент мог сказать самому себе, что каждый из них думает. Даже устраивая
перекрестный допрос свидетелю, он не сводил глаз с ложи, где сидели присяжные.
Иногда во время допроса свидетеля он даже вставал во весь рост, чтобы лучше
видеть реакцию членов большого жюри на тот или иной ответ допрашиваемого. После
сотен таких судебных заседаний он, конечно же, приобрел неплохой опыт, и теперь
ему стало ясно, что дело Хейли несет всякие неприятности. Пятеро черномазых
сразу напряглись с высокомерным видом, как бы с нетерпением ожидая начала
слушания и неизбежных споров. Глава большого жюри, миссис Госсет, выглядела
особенно трогательно, когда смотрела на копавшегося в бумагах и что-то
бубнившего себе под нос Оззи. Белые члены жюри в большинстве своем держались
невозмутимо, только Мак Лойд Кроуэлл, крепкий мужчина средних лет, похожий на
сельского жителя, вел себя почти так же вызывающе, как и ниггеры. Оттолкнувшись
от стола, он встал с кресла и подошел к окну, которое выходило на север. В
выражении его лица Бакли не был абсолютно уверен, но чувствовал, что Кроуэлл
таит в себе какую-то опасность.
– Шериф, сколько у вас свидетелей по делу Хейли? – спросил
Бакли несколько нервным голосом.
Оззи прекратил рыться в бумагах и сказал:
– Ну, м-м... я один. При необходимости можно будет найти и
второго.
– Хорошо-хорошо, – отозвался на это Бакли. – Расскажите нам
о деле.
Оззи, усевшись на стул, откинулся на спинку, положил ногу на
ногу и бросил:
– Оставь, Руфус, о нем всем известно. Телевидение говорит о
нем целую неделю.
– Напомни нам только факты.
– Только факты? Ну что ж. Ровно неделю назад Карл Ли Хейли,
мужчина, чернокожий, тридцати семи лет, стрелял и убил Билли Рэя Кобба и Пита
Уилларда, а также ранил моего заместителя Де Уэйна Луни, который в настоящее
время находится в госпитале с ампутированной правой ногой. Стрельба велась из
автоматической винтовки «М-16», приобретенной нелегально, которая была
обнаружена на месте преступления; отпечатки пальцев на ней идентичны отпечаткам
пальцев Карла Ли Хейли. У меня с собой аффидевит, подписанный мистером Луни, в
котором он утверждает, что человеком, открывшим стрельбу, является Карл Ли
Хейли. На месте преступления находился очевидец, некто Мерфи, калека, который
подметает полы в здании суда. Он очень сильно заикается. Если вы будете
настаивать, я могу привести его сюда.
– Вопросы? – перебил его Бакли.
Прокурор нервно поглядывал на членов жюри, которые так же
неспокойно смотрели на шерифа. Кроуэлл стоял спиной к присутствующим, глядя в
окно.
– Вопросы? – повторил Бакли.
– У меня вопрос, – неторопливо начал Кроуэлл, поворачиваясь
и упираясь взглядом сначала в окружного прокурора, а затем в шерифа. – Те два
парня, которых он пристрелил, они ведь изнасиловали его дочку, разве не так,
шериф?
– Мы абсолютно уверены, что так и было, – ответил Оззи.
– Еще бы, ведь один из них признался, а?
– Да.
Кроуэлл медленным шагом с независимым видом направился от
окна к столу и замер у его конца, глядя на шерифа сверху вниз.
– У вас есть дети, шериф?
– Да.
– У вас маленькая дочка?
– Да.
– Предположим, ее изнасиловали и у вас есть возможность
посчитаться с тем, кто это сделал. Как бы вы поступили?
Оззи замялся и с тревогой посмотрел на Бакли, чья шея стала
багровой от напряжения.
– Я не обязан отвечать на подобный вопрос, – выдавил Оззи.
– Неужели? Но ведь вы пришли сюда, чтобы дать показания
большому жюри, разве нет? Вы же свидетель, так? Отвечайте на вопрос.
– Не знаю, как бы я поступил.
– Бросьте, шериф! Дайте нам честный ответ. Скажите правду.
Что бы вы сделали?
