– Угрозы продолжают поступать в адрес мистера Хейли, его
семьи, в мой адрес, шерифу, судье – всем, кто как-то связан с этим делом. Я не
знаю, насколько серьезны эти угрозы.
Карл Ли похлопывал Тони по ноге и пустыми глазами смотрел на
столешницу. Он был растерян, и весь вид взывал к жалости и сочувствию. Мальчики
казались испуганными, но в соответствии со строгими инструкциями они стояли
навытяжку, боясь шевельнуться. Карл Ли-младший, самый взрослый из братьев – ему
уже исполнилось пятнадцать, – стоял за спиной у Джейка. Средний,
тринадцатилетний Джарвис, – позади отца. Роберт – ему было всего одиннадцать –
находился рядом с матерью. Все трое были одеты в одинаковые темно-синие
костюмчики, белые рубашки и красные галстуки-бабочки. Костюм Роберта носил
сначала Джарвис, а до него Карл Ли-младший, поэтому он выглядел чуть более
поношенным, чем у братьев. Однако ткань была вычищена, выглажена, брюки и
рукава аккуратно подогнаны по росту. Братья выглядели как на картинке. Неужели
кто-то из присяжных проголосует за то, чтобы отнять у этих милых детей отца?
Пресс-конференция удалась. Фрагменты ее были показаны
центральными и местными телестанциями в вечерних и ночных выпусках новостей.
Газеты в четверг вышли со снимками семейства Хейли и их адвоката на первой
полосе.
Глава 16
За те две недели, что Лестер Хейли провел в Миссисипи,
шведка, его жена, звонила ему несколько раз. Разделявшее супругов расстояние
каким-то образом подрывало ее доверие к мужу. Он же сам рассказывал ей о своих
старых подружках. К тому же всякий раз, когда она звонила, Лестера, как
нарочно, не оказывалось поблизости, и Гвен приходилось врать, объясняя, что он
на рыбалке или отправился помочь в резке древесины, чтобы заработать
какие-нибудь деньги на продукты для детей. Гвен уже устала от лжи. Лестеру тоже
приелись его ночные приключения, оба они начинали порядком действовать друг
другу на нервы. Когда в пятницу, на рассвете, в очередной раз зазвонил телефон,
трубку снял Лестер. Это была шведка, жена.
Не прошло после их разговора и двух часов, как красный «кадиллак»
Лестера остановился у входа в тюрьму. Мосс провел Лестера в камеру к брату. Они
принялись шептаться, стараясь не разбудить спящих сокамерников Карла Ли.
– Пора отправляться домой, – промямлил Лестер, чуть заикаясь
от стыда и робости.
– В чем дело? – спросил Карл Ли с такой интонацией, как
будто ждал этого известия.
– Жена позвонила утром. Если я завтра не выйду на работу, то
меня уволят.
Карл Ли понимающе кивнул.
– Прости, братишка. Не очень-то у меня спокойно на душе, но
выбора нет.
– Понимаю. Когда подъедешь?
– Когда тебе нужно?
– На суд. Гвен и детишкам тогда действительно придется туго.
Сможешь?
– Ты и сам знаешь. Я буду здесь. В конце концов, у меня же
есть отпуск. Я приеду.
Они сидели на краю тюремной койки и молча смотрели друг на
друга. В камере было темно и тихо.
– Да, а я уже успел позабыть, насколько же здесь погано, –
проговорил Лестер.
– Надеюсь, что не задержусь здесь надолго, – ответил ему
Карл Ли.
Поднявшись, они заключили друг друга в объятия, а затем
Лестер вызвал Мосса, чтобы тот открыл дверь камеры.
– Я горжусь тобой, братишка, – бросил он на прощание.
Красный «кадиллак» унес Лестера в Чикаго.
* * *
Вторым посетителем в это утро стал адвокат заключенного.
Джейк ждал Карла Ли на пороге кабинета Оззи, его уставшие, покрасневшие глаза
излучали тревогу.
– Карл Ли, вчера я ездил в Мемфис потолковать с двумя
психиатрами. Ты знаешь, каков будет минимальный гонорар за необходимое нам
заключение экспертизы? Знаешь?
– Откуда, спрашивается, мне это знать?
– Тысяча долларов! – прокричал Джейк. – Одна тысяча долларов.
Где ты ее возьмешь?
– Я отдал тебе все, что у меня было. Я даже предложил
тебе...
– Мне не нужна твоя земля. Для чего она мне? Какой от нее
толк, если никто не хочет купить ее, если ты не можешь ее продать? Нам нужны
наличные, Карл Ли. Не мне, заметь, а психиатрам.
– Но зачем?
– Зачем?! – Джейк задохнулся от возмущения. – Зачем? Да
затем, что я хочу спасти тебя от газовой камеры, она всего в ста милях отсюда.
Это не так уж далеко. А это удастся только при условии, что мы сможем убедить
присяжных в том, что когда ты стрелял в тех парней, то находился в невменяемом
состоянии. Не могу же я заявить жюри, что ты рехнулся. И ты тоже не можешь.
Нужен эксперт. Нужен психиатр. Врач. А за его услуги придется платить. Это
понятно?
Упершись руками в колени. Карл Ли следил за пауком,
спешившим куда-то по пыльной ковровой дорожке. Проведя двенадцать дней в
тюремной камере и дважды побывав в суде, Карл Ли в достаточной мере представлял
себе механизм юридической системы. Сейчас он размышлял о тех часах и минутах,
которые отделяли его от трагического события в здании суда. О чем он тогда
думал? Те парни должны были умереть, это ясно. Никакого раскаяния в содеянном
Карл Ли не испытывал. Но думал ли он о тюрьме, нищете, о юристах или
психиатрах? Если да, то только мельком. Все это представлялось ему тогда
досадными, но мелкими, временными неприятностями, через которые он вынужден
будет пройти, прежде чем окажется на свободе. Дело его рассмотрят, примут по
нему решение, а затем вернут Карла Ли домой, к семье. Никаких особых проблем –
ведь у Лестера все закончилось так безобидно.
Сейчас же в системе произошел какой-то сбой. Хуже того,
система стремилась загнать его в тюремную камеру, сломать, сделать его детей
сиротами. Казалось, что машина правосудия работает по программе,
предусматривающей именно такое наказание за поступок, который сам Карл Ли
считал естественным и неизбежным. И вот теперь единственный его союзник
предъявляет заведомо невыполнимые требования. Его адвокат домогается
невозможного. Его друг Джейк начинает злиться, начинает кричать.
– Достань деньги, – громовым голосом проговорил Джейк,
направляясь к двери. – Достань их! У братьев, у сестер, спроси в семье Гвен,
обратись к друзьям, в церковь. Но достань их. И чем быстрее, тем лучше.
Хлопнув дверью, Джейк вышел из тюрьмы.
* * *
