Почти все время, что длилась церковная служба, Джейк
проспал: отчасти из-за усталости, отчасти из-за того, что Карл Ли все-таки
сильно его расстроил. Вернувшись домой, Карла испекла пирожков, и вся семья
вместе с маленькой Ханной долго сидела во внутреннем дворике, мирно завтракая.
После того как на развороте «Мемфис пост» он обнаружил целую полосу,
посвященную Маршафски и его прославленному клиенту, Джейк отложил воскресные
газеты в сторону. Огромную статью украшали фотоснимки и цитаты великого мэтра.
По собственному признанию Маршафски, дело Хейли было труднейшим в его богатой
практике. В этом деле будут затронуты серьезнейшие социальные и правовые
аспекты. Он обещал, что построит свою защиту на совершенно новых принципах.
Читателям еще раз напоминалось, что известный правозащитник на протяжении
двенадцати лет не проиграл ни одного процесса по делу об убийстве. Конечно,
задача предстоит не из легких, признавал Маршафски, но силы ему придает
уверенность в мудрости и справедливости жюри присяжных.
Джейк молча просмотрел всю полосу, а потом, скомкав,
отправил газету в корзину для мусора.
Карла предложила устроить пикник, и хотя Джейку нужно было
поработать, он понял, что лучше не спорить. Загрузив «сааб» провизией и
игрушками Ханны, они втроем отправились к озеру. Грязноватая, коричневого
цвета, вода озера Чатулла достигла самого высокого в году уровня – через
несколько дней она должна была начать неторопливо идти на убыль. И все же, пока
уровень держался, водоем привлекал к себе сотни, если не тысячи отдыхающих:
повсюду виднелись катера с фигурками водных лыжников позади, катамараны,
небольшие прогулочные лодочки.
На склоне невысокого холма Карла бросила под ветви дуба три
тяжелых стеганых одеяла. Джейк вытащил из багажника коробки с продуктами и
кукольный домик. На одном из одеял тут же расположилась Ханна вместе со своим
любимым крошечным народцем и принялась устраивать его быт в новом поместье,
отдавая налево и направо приказы трогательным тоненьким голоском. Родители
слушали ее и улыбались друг другу. Роды у Карлы были жутким, изматывающим душу
кошмаром: они начались почему-то на два с половиной месяца раньше, и прогнозы
звучали самые неутешительные. Одиннадцать дней Джейк просидел у прозрачных
стенок кислородной палатки, наблюдая за крошечным багровым существом едва ли в
три фунта весом, которое отчаянно боролось за жизнь, в то время как целая армия
врачей и медсестер суетилась вокруг, следя за мониторами, приникая к окулярам,
готовя какие-то шланги и иглы и покачивая при этом головами. Когда его на короткое
время оставляли одного, он дотрагивался до стенок палатки, а потом смахивал
слезы. В те часы он неистово призывал Бога, так, как еще никогда ему не
приходилось этого делать. Спал он тут же, в кресле-качалке, рядом с кислородной
палаткой, и в снах видел очаровательную темноволосую девочку с голубыми
глазами, то игравшую с куклами, то спавшую у него на плече. Он слышал ее
голосок.
Миновал месяц, и медсестры начали улыбаться, а врачи чуть
расслабились. Ежедневно в течение недели в кислородной палатке становилось на
один шланг меньше. После того как девочка набрала четыре с половиной фунта,
гордые родители забрали ее домой. Врачи не советовали им заводить еще одного
ребенка. Разве что приемного.
Сейчас с дочкой все было в абсолютном порядке, и все же звук
ее голоса заставлял иногда глаза Джейка увлажняться.
Сидя на одеяле, он поглощал какую-то снедь и подсмеивался
вместе с Карлой над тем, как Ханна учила своих кукол правилам гигиены.
– Впервые за последние две недели ты выкроил время для
отдыха, – заметила Карла, вытягиваясь на одеяле.
По поверхности озера скользили в разных направлениях
суденышки самой немыслимой расцветки, в визге моторов мимо проносились на
водных лыжах не совсем трезвые парни и девушки.
– Прошлое воскресенье мы провели в церкви, – ответил Джейк.
– И ты все время думал о суде.
– Я и сейчас о нем думаю.
– Но ведь теперь с этим уже покончено, разве нет?
– Не знаю.
– Ты считаешь, он передумает?
– Он может это сделать, если Лестер поговорит с ним. Трудно
сказать. От черных можно ожидать чего угодно, особенно когда они попадают в
беду. Но он малый не промах – заполучить лучшего в Мемфисе адвоката и даром!
– Кто же ему платит?
– Старый друг из Мемфиса, некто Кэт Брастер.
– Кто он?
– Разбогатевший ловчила. Торговец наркотиками, вор и
головорез. Маршафски вообще-то его адвокат. Пара мошенников.
– Это Карл Ли тебе все рассказал?
– Нет. Он не сказал мне ни слова, пришлось обратиться к
Оззи.
– А Лестеру уже известно?
– Нет еще.
– Что ты имеешь в виду? Уж не собираешься ли ты звонить ему?
– Да, собираюсь.
– А стоит ли?
– У Лестера есть право знать все, и...
– Тогда Карл Ли сам бы сказал ему.
– Должен был сказать, но не сделал этого. Он совершил
ошибку, но пока не подозревает об этом.
– Это его проблемы, а не твои. Во всяком случае, теперь.
– Карл Ли слишком смущен, чтобы сказать все это Лестеру. Он
знает: Лестер обзовет его последними словами и обвинит в том, что он вляпался
еще раз.
– Поэтому ты считаешь, что тебе совершенно необходимо
вмешаться в их семейную неурядицу.
– Вовсе нет. Но мне кажется, Лестер должен знать о
происшедшем.
– Я уверена, что он обо всем узнает из газет.
– А может, и не узнает, – заметил Джейк без всякого
воодушевления. – По-моему, Ханне нужно еще налить апельсинового сока.
– Уж не хочешь ли ты сменить тему?
– Тема разговора меня нисколько не беспокоит. Я хочу
заниматься этим делом и твердо рассчитываю вернуть его. Лестер – единственный
человек, который способен мне в этом помочь.
Глаза Карлы сузились, Джейк почувствовал на себе ее взгляд.
Сам он смотрел за тем, как надувной плотик несло ветром на выступающие из-под
воды неподалеку от берега комья грязи.
– Это неэтично, Джейк, ты и сам знаешь об этом. – Голос жены
был спокоен и тверд, а ее слова звучали обидно.
– Неправда, Карла. Я никогда не пренебрегал вопросами
морали.
– Ты вечно превозносил мораль. Но сейчас ты пытаешься
выклянчить это дело. Вот в чем проблема, Джейк.
