Через два дня позвонил Люсьен и велел Этель передать Джейку,
чтобы тот явился к нему. По важному делу. У него сидит посетитель, с которым
Джейк должен встретиться.
Посетителем его был доктор У.Т. Басс – вышедший на пенсию
психиатр из Джексона. Он был старым знакомым Люсьена и в прежние годы вместе с
ним принимал определенное участие в процессах по делам двух отпетых
преступников, решивших прибегнуть к помощи специалиста его профессии. Однако,
несмотря ни на что, оба до сих пор отбывали свои сроки в Парчмэне. Басс был
вынужден уйти на покой по той же причине, которая привела к отставке и Люсьена,
а именно из-за прочной, необоримой привязанности к «Джеку Дэниэлсу». У.Т.
наезжал иногда к Люсьену в Клэнтон, Люсьен же совершал в Джексон поездки более
частые; эти взаимные визиты приносили обоим неподдельную радость – друзья
вместе напивались до беспамятства. Сейчас же двое мужчин были заняты тем, что
сидели на просторном крыльце дома Люсьена и ждали Джейка.
– Просто скажешь, что в тот момент он был помешанным, –
инструктировал своего гостя хозяин.
– А он был?
– Это не важно.
– А что важно?
– Важно дать жюри предлог оправдать человека. Их абсолютно
не волнует, был он в то время чокнутым или нет. Но какое-то основание для
оправдания им необходимо.
– Хорошо бы было хотя бы осмотреть его.
– Можешь. Можешь сказать ему все, что захочешь. Он сейчас
сидит в камере и сгорает от желания поговорить с кем-нибудь.
– Мне нужно будет встретиться с ним несколько раз.
– Знаю.
– А если у меня не сложится впечатления о том, что он был
невменяем в тот момент, когда открыл стрельбу?
– В таком случае тебе не придется давать показания в суде,
ты не увидишь в газетах ни своего снимка, ни имени, и телевизионщики не будут
брать у тебя интервью.
Долгую паузу Люсьен заполнил большим глотком из своего
стакана.
– Делай то, что я тебе говорю. Расспроси его, испиши кучу
листков бумаги. Задавай ему дурацкие вопросы. Ты и сам знаешь, что нужно. А
потом скажи: да, он был невменяемым.
– Особой уверенности я не чувствую. Это и в прошлом не
очень-то получалось.
– Послушай, ты же врач, нет? Так и веди себя соответственно
– будь тщеславным, самоуверенным и высокомерным. Действуй так, как и должен.
Выскажи им свое мнение, и пусть только кто-нибудь позволит себе усомниться в
нем.
– Не знаю. В прошлом это давало осечки.
– Делай, как я говорю.
– Раньше я так и делал, а те оба и сейчас еще в Парчмэне.
– Они были безнадежны. Хейли – совсем другое дело.
– У него есть шансы?
– Некоторые.
– Мне показалось, ты сказал: «...совсем другое дело».
– Он порядочный человек, у которого были веские причины на
то, чтобы убить.
– Тогда почему у него всего лишь «некоторые шансы»?
– Закон утверждает, что причины эти недостаточно серьезны.
– Закону виднее.
– К тому же он – черномазый, и это в белом округе. А к
ханжам у меня нет никакого доверия.
– А если бы он был белым?
– Если бы он был белым, который пристрелил двух ниггеров,
изнасиловавших его малолетнюю дочь, жюри присяжных под руки вывело бы его в зал
со скамьи подсудимых.
Басс прикончил свой стакан и принялся наливать следующую
порцию. Пятую. На стоявшем между мужчинами столике высилось ведерко с кусками
льда.
– Кто там у него адвокат?
– Он вот-вот должен подойти.
– Работал раньше с тобой?
– Да, но мне кажется, вы не встречались. Он пришел в мою
фирму года за два до того, как меня вынудили отправиться на отдых. Молод, чуть
больше тридцати. Умен, энергичен, работает как вол.
– И он работал с тобой?
– Именно это я тебе и сказал. Для своих лет у него неплохой
опыт. Это не первое его дело об убийстве, только, если я не ошибаюсь, первое, в
котором его подзащитный сходит с ума.
– Рад это слышать. Мне бы не хотелось отвечать на кучу
глупых вопросов.
– Спасибо, что хоть моему мнению ты еще веришь. Подожди,
пока он придет.
– Мне не очень-то все это нравится. Мы уже дважды пытались,
и ничего не получилось.
Люсьен в недоумении покачал головой:
– Должно быть, ты самый робкий из всех докторов, каких я
встречал.
– И самый бедный.
– Тебе полагается быть гордым и заносчивым. Ты же эксперт.
Так и будь им. Кто это осмелится оспаривать твою профессиональную точку зрения
здесь, в Клэнтоне, штат Миссисипи?
– У штата есть свои эксперты.
– Да, есть один психиатр из Уитфилда. Он потратит на
обвиняемого пару часов, а затем прикатит в суд и покажет под присягой, что
Хейли – самый здравомыслящий человек из всех, когда-либо обращавшихся к
психиатру. Он добавит, будто ему в жизни еще не доводилось видеть психически
ненормального обвиняемого. Для него сумасшедших вообще не существует. Каждый из
живущих просто обречен на полное душевное здоровье. И сам Уитфилд битком набит
абсолютно нормальными людьми, правда, пока речь не заходит о правительственных
субсидиях лечебнице – вот тогда-то они там все лишаются рассудка. Да его просто
выгонят с работы, вздумай он показать, что обвиняемый невменяем. Вот каков твой
соперник.
– И жюри поверит мне автоматически?
– Ты должен действовать так, будто никогда раньше ни в чем
подобном не принимал участия.
– Дважды – не забывай! Первый был насильником, второй –
убийцей. И оба – в полном сознании, вне зависимости от того, что я там говорил.
И оба сейчас находятся там, где находятся.
Люсьен сделал еще один большой глоток и теперь рассматривал
на свет плескавшуюся в стакане светло-коричневую жидкость с кубиками льда.
– Ты сказал, что поможешь мне. Видит Бог, ты мне
действительно задолжал. Сколько я устроил тебе разводов?
– Три. И я все три раза вынужден был прилюдно полоскать свое
грязное белье.
– Сам виноват. Развод такое дело: либо ты уступаешь, либо
все твои привычки детально обсуждаются открытым слушанием.
