Выудив из стакана кубик льда, он метнул его в своего
собутыльника, но промахнулся. Зато вторым кубиком Люсьен угодил психиатру точно
в кончик носа.
– Прямое попадание! – удовлетворенно промычал он. – Вставай,
ты, алкоголик!
Спускаясь по ступенькам крыльца и идя затем к своей машине,
Джейк слышал у себя за спиной хохот и ругань Люсьена, продолжавшего швыряться
льдом в доктора У. Т. Басса, психиатра и свидетеля защиты.
* * *
Выйдя из больницы на костылях, Луни посадил в машину жену и
троих детей и отправился в тюрьму, где его уже ждали шериф со своими
заместителями, коллеги и друзья; все они приготовили для Луни небольшие подарки
и накрыли для чаепития стол. Теперь Луни становился вечным дежурным – за ним
сохранялось право носить форму, нагрудный знак и получать прежний оклад.
Глава 21
Комната для собраний членов общины церкви Спрингдэйл была
вычищена до блеска, складные столы и стулья протерты от пыли и расставлены
аккуратными рядами. Это была самая большая негритянская церковь округа, и
располагалась она в Клэнтоне, так что преподобный отец Эйджи счел необходимым
собраться именно здесь. Целью предстоящей пресс-конференции было оповестить
общественность, выразить поддержку своему прихожанину, совершившему доброе дело
и очутившемуся в беде, а также объявить об официальном учреждении Фонда защиты Карла
Ли Хейли. В пресс-конференции принял участие национальный директор Ассоциации
борцов за права негритянского населения. Он вручил представителю фонда чек на
пять тысяч долларов и обещал еще более значительную поддержку в ближайшем
будущем. Исполнительный директор мемфисского отделения ассоциации с гордым
видом выложил на стол ту же сумму наличными. Вместе с Эйджи они помещались
позади соединенных торцами двух столов в центре комнаты, вдоль стен которой
сидели члены церковного совета и более двухсот прихожан. Рядом с Эйджи
находилась Гвен. Газетчиков, теле – и фоторепортеров пришло гораздо меньше, чем
ожидалось.
Вдохновленный лампами-вспышками и юпитерами, Эйджи начал
свое выступление первым. Он поведал собравшимся о семье Хейли, о доброте,
безгреховности набожности каждого из ее членов, о крещении, которое приняла
Тони, когда ей было всего восемь лет. Он говорил о семейном счастье,
разрушенном расизмом и ненавистью. Аудитория начала сморкаться и всхлипывать.
Голос святого отца набирал силу, он переходил к обличениям. С гневом праведника
обрушился он на существующую юридическую систему, всей своей мощью готовую
раздавить доброго и порядочного человека, не совершившего ничего дурного,
человека, которого, будь он белым, никто не решился бы потащить в суд, человека,
которому предъявлено чудовищное обвинение лишь потому, что он негр. Именно это,
подчеркнул преподобный отец, и является самым страшным в процессе Карла Ли
Хейли.
Эйджи удалось найти верный тон; наэлектризовав собравшихся,
он умело повел их за собой, и пресс-конференция стала походить на молельное
собрание охваченных экстазом религиозных фанатиков. Речь его длилась ровно
сорок пять минут.
Выдержать заданную выступлением Эйджи высокую ноту было не
всякому по силам, но тем не менее национальный директор ассоциации ни минуты не
колебался. В течение тридцати минут с небывалым ораторским мастерством он
гневно клеймил расизм, причем ни разу не повторился. Улучив момент, он принялся
бросать в слушавших пригоршни статистических данных, иллюстрирующих состояние
преступности и деятельность правоохранительных общественных институтов. Он
привел паству к единственному логическому выводу: вся юридическая система
страны находится под жестким контролем белых, которые бесчестно угнетают с ее
помощью чернокожее население. В охватившей его вспышке благородного гнева
докладчик перешел к анализу положения дел в округе Форд. С убежденностью он
констатировал, что местные судебные власти не в состоянии справедливо и
беспристрастно рассмотреть дело Карла Ли Хейли. Яркие лучи осветительных
приборов высветили в бровях – национального директора крупные капли пота,
жаркое оранжерейное сияние подогревало его пыл. Он вошел даже в еще больший
раж, чем преподобный Эйджи: топал ногами и грозно потрясал руками, едва не
опрокидывая все микрофоны на столе. Жертвуйте, жертвуйте деньги, взывал он, до
тех пор, пока правда не восторжествует! Еще пройдут демонстрации и марши!
Начало процесса послужит боевым кличем для негритянского населения и всех
угнетаемых!
Затем пламенный трибун ответил на вопросы. Сколько денег
будет собрано? Они рассчитывают по меньшей мере на пятьдесят тысяч. Защита
Карла Ли Хейли может обойтись и дороже, возможно, и пятидесяти тысяч не хватит,
однако любая сумма обязательно будет собрана. Вопрос заключается только в
сроках. На что пойдут деньги? На гонорары адвокатам и судебные издержки.
Понадобится целая команда профессиональных правозащитников и врачей. Прибегнут
ли к услугам адвокатов ассоциации? Безусловно. Штатные сотрудники в Вашингтоне
в любой момент готовы включиться в дело. Уже создана специальная группа защиты,
которая займется всеми аспектами предстоящего процесса. Карл Ли Хейли является
в настоящее время для ассоциации фигурой номер один, и все находящиеся в
распоряжении ассоциации средства будут использоваться в интересах его дела.
Закончив, национальный директор уступил место перед
микрофонами отцу Эйджи. Тот, ни слова не говоря, кивнул человеку, сидящему за
пианино в углу. По помещению поплыли звуки музыки. Все присутствующие встали и,
взявшись за руки и ритмично раскачиваясь, трогательно, в один голос запели «We
Shall Overcome»
[11].
