— Что? — вытаращился фьорд за раздачей.
— Листок с алкоголем, — снисходительно пояснил Бруно.
— Кто бы нам разрешил в военном городке алкоголь продавать? — не менее снисходительно ответил фьорд. — Только за проходной. У нас — чай, кофе, ягодный морс и компот.
— То есть, кроме того, что указано в этом куцем списке, у вас ничего нет?
— Нет, — холодно ответил раздатчик.
— Н-да, не Фринштад, — в который раз недовольно протянул Бруно. — Тогда будем брать, что есть. Дульче, выбирай.
Но это было не так-то просто. Раньше меня перед таким выбором не ставили. Одних гарниров целых четыре разных, а к ним и мясо, и котлеты, и подливка… А салаты… целых три разных салата… Я зачарованно изучала меню, не зная, на чем остановиться.
— И выбрать-то нечего, — сказал за моей спиной Бруно. — Да, Дульче?
Сначала я удивилась, а потом поняла: у него денег нет, он же тоже только на обучении, сколько там платят? Всего ничего. С сожалением оторвалась от рассматривания раздела с мороженым, шоколадным и ванильным, но таким дорогим, и сказала:
— Я просто не голодна, в госпитале ела.
В госпитале я не ела, так как до ужина не успела, а после — поторопилась сбежать от Лусии, чтобы не столкнуться с Кастельяносом, поэтому есть хотелось. Но я же не могу последнее у Бруно отбирать?
— Дульче, тебе можно и второй раз поужинать, — сказал Бруно, — ничего страшного не случится. Давай, говори, что тебе…
Я замялась. Как-то нехорошо с моей стороны есть за счет пострадавшего героя Империи, но и отказываться тоже нехорошо.
— Тогда я сама заплачу, ладно? — предложила я вариант, который меня устраивал немного больше.
— Ну уж нет. — В голосе Бруно возмущение перемешалось с удивлением. — Я тебя пригласил — значит, я и плачу. Я просто не знал, что здесь кафе такое своеобразное.
Мне казалось, он пытается передо мной оправдаться, и я окончательно уверилась, что у него проблемы с деньгами. А значит, нельзя за его счет есть, это совсем неправильно. Но здесь уже начинались сложности. Бабушка говорила, что настоящие мужчины никогда не отказываются от своих слов. А Бруно уже сказал, что платит он, и если я продолжу отказываться, может подумать, что я считаю его ненастоящим фьордом. А это будет для него оскорбительно. Но есть за его счет? Видя, что я не тороплюсь с выбором, он сделал его за меня. Жареная картошка и мясо под сырной корочкой, точь-в-точь как у того фьорда, что ответил на вопрос Бруно о местных питательных пунктах, на наших тарелках смотрелись тоже неплохо.
— Тебе морс, кофе или компот? — спросил мой спутник.
Я хотела взять чай, он самый недорогой, но в перечне того, что предложил Бруно, чая не было, а самым дешевым оказался морс. Его и выбрала. Бисквитные пирожные со взбитыми сливками — настоящая роскошь, но Бруно взял и их, добавив стакан чая для меня.
Я начала серьезно волноваться за его кошелек и хотела даже морс назад поставить. Нет, все же как тяжело мужчинам. На что только не приходится идти, чтобы доказывать свою состоятельность. Только будет ли ему на что завтра есть? Я ужасно переживала, но потом вспомнила, что в казарме кормят, и немного успокоилась.
— Мороженое потом возьмем, — пообещал Бруно, — а то растает, пока доедим это.
Когда мы сели за столик, он еще раз оглядел кафе, вздохнул и сказал:
— Извини, не знал, что такое заведение тоже «кафе» называют. В следующий раз сходим в нормальное место.
Меня так обрадовали слова «в следующий раз», что я даже не сразу смогла сказать, как мне здесь нравится. Все так аккуратно, чистенько и… вкусно. В госпитале кормили тоже вкусно, но там еда предназначалась для больных, а значит, была диетической, с минимумом соли и совсем без специй. А здесь каждый кусочек играл во рту давно забытыми красками — ведь дома еда тоже была самой простой, и мясо не так часто появлялось.
Бруно молчал, лишь изредка бросал недовольные взгляды по сторонам и совсем не ел. Казалось, он думает о своем, вспоминает что-то личное. Лицо у него стало несчастным, что совсем не соответствовало вкусной еде. Наверное, переживает за неудачное происшествие на полигоне, в котором пострадал.
Как я ни растягивала удовольствие, мясо слишком быстро закончилось. Я с сожалением отставила опустевшую тарелку и придвинула блюдце с пирожным. Бруно очнулся, недоуменно посмотрел на меня, потом улыбнулся и спросил:
— Ну как тебе местная кухня, Дульче?
— Очень вкусно, — честно ответила я. — Намного лучше, чем в госпитале.
— Лучше, чем в госпитале, готовить несложно, — ответил он и наконец приступил к еде. — Действительно, для такого заведения неплохо. Почти как у нас в Академии, в кафе.
— В Академии? Магической? — благоговейно спросила я.
— Да.
Он приосанился и смотрел на меня чуть снисходительно.
Ну да, дипломированный маг — есть чем гордиться. Только…
— Бруно, а почему ты в обычные войска пошел, а не в магические?
Он чуть поморщился и ответил:
— Так получилось. — Потом посмотрел на меня, улыбнулся и добавил: — Сдуру, честно говоря. Хотел доказать, что чего-то стою.
— Зачем доказывать? — удивилась я. — Сразу же понятно, какой ты.
— А вот некоторым непонятно, — мрачно ответил он. — Я уже сообразил, что глупость сделал. Сейчас занимаюсь переводом в магические войска. Но в военном ведомстве ничего быстро не делается.
— Разве?
Я вспомнила, с какой скоростью меня отправили на курсы. Если это медленно, то что же тогда считать быстрым? Да с момента моего прихода прошло всего минут пятнадцать, когда я очутилась уже в Льюбарре.
— Они только принимают быстро, — усмехнулся Бруно, — а все остальное норовят задвинуть куда подальше и забыть. Ну ничего, меня не забудут.
В этом я была с ним совершенно согласна. Разве можно его забыть? Его наверняка и в магические войска не переводят, потому что командир хочет при себе оставить. А как же иначе? Все хотят лучшего!
От восхищения я не заметила, как допила морс. Был он необычайно вкусным, и опустевший стакан я отставила с сожалением. Но оставалось пирожное. И чай. Я придвинула блюдце поближе, отломила ложечкой кусочек бисквита и попробовала. На меня сразу же нахлынуло прошлое. Запах, вкус… Точно такие делали дома, когда родители были живы, а на кухне заправляла прислуга. Когда дом не разваливался и все были счастливы.
— Дульче, что с тобой? — Бруно протянул руку и вытер с моей щеки слезы, появившиеся незаметно для меня. — Я тебя обидел?
— Нет, что ты. — Я испугалась, что он может такое подумать. — Просто вспомнилось…
Что вспомнилось, я говорить не стала. Зачем ему такое знать?
— Вспомнилось, из-за чего ты сама в армию попала? — с сочувствием спросил он. — Да, чтобы так вляпаться, должна быть серьезная причина.
