— А чем твой бывший жених занимается? — попытался он застигнуть меня врасплох.
— Бруно, ты все время обо мне расспрашиваешь, а о себе ничего не говоришь, — увильнула я от ответа. — У тебя была невеста?
Я ожидала, он ответит, что совершенно свободен, и даже приготовилась улыбнуться в ответ. Уж очень замечательная улыбка была у моего Бруно.
— Была, — неохотно ответил он.
И замолчал. Неожиданно оказалось очень неприятно, что у Бруно с кем-то все зашло настолько далеко — до официальной помолвки, почти до свадьбы. Под ложечкой засосало, в носу начало пощипывать, но я все же нашла в себе силы спросить:
— А что с ней случилось?
— Умерла.
— Как умерла? — ахнула я. — Когда?
— Этим летом, — кратко ответит он.
Дальше расспрашивать я не стала, видно же, как ему тяжело даются ответы. Ужас какой! Он ее очень любил, если жениться собирался. Наверное, и в немагические войска записался, потому что был вне себя от горя, не соображал, что делает. Бруно мрачно смотрел на зеленый водопад неизвестных мне цветов и молчал, а мне его было так жалко, что даже словами не передать.
— Твоя бабушка давно не выходит из дома? — попыталась я перевести тему разговора.
— С этого лета.
Я совсем стушевалась. Называется, перевела тему, а сама топчусь по больному месту. Надо же, как все любили эту умершую невесту Бруно, что даже бабушка так переживает! Только вот как-то странно выглядит ее сватовство на фоне такой трагедии, да еще сразу после смерти бедной девушки. Наверное, от горя что-то перемкнуло? Я хотела спросить Бруно, что у его бабушки с головой, но посмотрела на его несчастную физиономию и решила — не надо, только больно сделаю. Он и без этого держится из последних сил. Даже пытается шутить и улыбаться.
Любые слова сейчас были лишними. Поэтому я просто взяла его за руку. Пусть почувствует, что он не одинок, что есть кто-то, способный разделить его горе. Бруно меня понял сразу, он благодарно положил свою руку поверх моей. Она была такая надежная и теплая, что я ужасно пожалела, когда пришел официант с подносом и наши руки пришлось убрать. Не утешило даже то, что еда, как это ни удивительно, оказалась еще вкуснее, чем в кафе «Рядом».
Бруно грустил, и от этого мне тоже было грустно. Я не знала, чем его утешить. А он то и дело спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь еще. Все же какой он замечательный — даже в собственном горе не забывает о других! Чтобы его не расстраивать, я попросила мороженое. Съела один шарик и поняла, что больше не хочу. Нет, мороженое очень вкусное, но настроения его есть не было.
Странное дело, маленькой я мечтала в один прекрасный день купить сразу десять порций мороженого и наесться. Представляла это в красках. А сейчас съела немного — и не хочу. Но чтобы не расстраивать Бруно, начала доедать свою порцию.
Он словно почувствовал мои мысли, протянул руку и нежно погладил мою. Какой отзывчивый! Стало ужасно стыдно, что я завела этот разговор и так его расстроила. Наверное, ему очень тяжело вспоминать эту историю.
После ужина мы пошли осматривать Льюбарре дальше. Как сказал Бруно, нельзя ограничить осмотр города визитом в один-единственный ресторан. Он еще пытается шутить! Просто поразительная стойкость. Я понимала, что ему сейчас нужна поддержка, поэтому не стала протестовать, когда он меня обнял, а не взял под руку. Да и что греха таить — объятия были очень надежными и уютными. Так что я тоже к нему прижалась, чтобы он мог почувствовать мою моральную поддержку.
— Куда идем? — почему-то прошептал Бруно мне прямо в ухо.
У меня аж мурашки побежали от его голоса. Я посмотрела на него и нервно сглотнула. Он был совсем рядом, такой настоящий. Не то что тот, которого его бабушка подослала. Интересно, зачем только она это сделала?
— Есть же здесь какие-то достопримечательности? — почему-то хрипло сказала я в ответ. — Вот та высоченная башня, например, она же не просто так стоит? И вид у нее такой подходящий, старинный.
— Самая обычная башня, — небрежно сказал Бруно. — Из тех, что одно время массово строили маги Воздуха для единения со стихией. Во Фринштаде таких множество.
Я поняла, почему меня так тянет в эту башню, но все же добавила:
— Маги Воздуха их давно не используют. Если не снесли, там что-то да должно быть.
— Наверняка обзорная площадка есть, — оживился Бруно, — если наши доблестные военные не приспособили для своих целей. Пойдем?
Доблестные военные не приспособили. В башне оказалось несколько местных музеев, уже закрытых к этому времени. Меня это расстроило, Бруно — нет. Он заявил, что в таких музеях ничего ценного и интересного не бывает, сплошная ерунда и фантомы, и тратить на такое время он не собирается.
А вот обзорная площадка там действительно была. Не слишком большая и огороженная силовым полем. Наверное, чтобы представителям других стихий не пришло в голову познать единение с Воздухом за краткий миг полета до земли. Но нам с Бруно было хорошо и за силовым полем. Других желающих полюбоваться красотами города, панорама которого лежала под нашими ногами, не наблюдалось, что и понятно: уже темнело, и мало что было видно на улицах, кроме горящих магических шаров.
Стоять в обнимку и смотреть на город оказалось так волнительно! Я вспомнила, как Бруно наклонился ко мне в подъезде, и подумала, что если он тогда хотел меня поцеловать, то самое время попытаться это повторить. Скорее всего, он вспомнил о том же, так как сказал:
— Здесь уж точно не должно быть ни Кастельяноса, ни Каррисо. Такое впечатление, что этот целитель меня преследует где только можно.
Я хотела сказать, что Кастельянос на такое не способен, но не успела — мои губы запечатал страстный поцелуй, отчаянный, как будто Бруно хотел забыть свою умершую невесту. И это была моя последняя связная мысль в этот вечер. Мы целовались на смотровой площадке, на темных улицах Льюбарре, который я так и не рассмотрела, и все время, что поднимались по лестнице до моей квартиры. Я даже расстроилась, что низко живу, так как Бруно поцеловал меня у двери в последний раз за этот день. Нежный, горячий поцелуй, он снился мне всю ночь.
А когда я проснулась утром, испугалась, что вчерашний день — всего лишь сон, так он был хорош. Но нет — букет на столе просто кричал об обратном. Я погладила нежные лепестки и отправилась в госпиталь. К обеду эйфория прошла, и я начала переживать, как там Бруно. Вдруг уже раскаивается, что так опрометчиво попытался забыться?
Но Бруно доказал, что отвечает за свои поступки. Еще не закончился мой рабочий день, а он уже сидел в буфетной, развлекая меня разговорами и не обращая внимания на Кастельяноса, который заглядывал пару раз с таким видом, словно ему срочно надо к целителю, специализирующемуся на зубах. Я ему даже хотела посоветовать с этим не тянуть, но потом вспомнила, как он нервно воспринимает любой намек на возраст, и не стала. В конце концов, он сам целитель, ему лучше знать, с зубами или без оставаться.
