Несмотря на кучу просмотренного видео, я пока только примерно представлял возможности магинь этого мира, или как называют их здесь, одаренных. Знал азы этого деления на ранги и то, что данное ранжирование в некоторой степени условно, и что внутри каждого ранга есть еще деление на несколько степеней. Скажем так, очень умелая и сильная Гамма может завалить слабую Бету. Но относиться к ним серьезно я еще не научился, не проникся пока. Видно, какая-то часть подсознания мешала мне начать восприниматьвсерьез магические реалии этого мира. Даже когда на дороге охранница приставшей ко мне пьяной наследницы из рода Лисовых швырнула в меня файерболом, я отложил этот момент на самый край сознания. И единственное, что я прочувствовал в полной мере благодаря тренировкам с Агатой - реально драться врукопашную с одаренными не стоит.
Сделав морду кирпичом, нагло пошел в сторону охранниц. Ольга сказала, что я могу ходить и смотреть, где хочу. Ограничений практически нет. Пока меня нигде не заворачивали. Вот и посмотрим, можно мне туда, или я наконец-то наткнулся на страшную клановую тайну.
Охранницы переглянулись, но мне ничего не сказали. И я смело шагнул вниз по лестнице. Как оказалось далее, лучше бы меня остановили. Старая как мир истина - меньше знаешь, крепче спишь - вновь подтвердилась. Лестница плавно перешла в длинный слабо освещенный и довольно широкий коридор. Хотя слово «коридор» не очень подходит, скорее тоннель. Человека три прошли бы плечо к плечу, не испытывая особой тесноты. Высота потолка метра три. Тоннель плавно поворачивал по дуге, и метров через сто показался вход куда-то, затем послышались голоса. Я и до этого шагал достаточно тихо, но голоса расслышал только сейчас. Видно, в тоннеле стояло какое-то оборудование, - или как их там? артефакты? - которое глушило все звуки. И только перейдя незримую границу действия артефактов и услышав голоса, я замер. А потом медленно и практически на цыпочках подошел ко входу.
Первое, что увидел, это спины стоявших чуть с краю от входа двух охранниц. Правда они меня сразу почуяли и одновременно развернулись, но я на них уже не смотрел. В центре большой, со стенами длиной метров сорок, комнаты стояла ОНА, моя Ольга. Или не моя. Точнее, совсем не та девушка, которую я знал, как мою Ольгу, нежную и страстную, интересную собеседницу, с которой можно поговорить на любую тему, веселую девушку, хоть и знающую себе цену главу клана, но при этом не фонящую высокомерием во все стороны, чем и нравившуюся мне еще больше. Так вот! Передо мной как будто появилось живое воплощение богини смерти. Ольга, одетая в короткий черно - красный, так мной любимый шелковый халатик, стояла, расставив свои потрясающие стройные ножки на ширине плеч и сцепив за спиной руки. Почему- то в голове возник еще один образ из моего мира - штандартенфюрера СС. От ее фигуры веяло такой жаждой убийства, что я на мгновение перестал дышать, поперхнувшись явно ощущаемыми мной волнами силы, пронизывающей все окружающее пространство. А перед ней на коленях стояла девушка и тихо, скозь слезы, шептала:
- Прошу… Госпожа… Пощади… Она ребенок. Ей всего лишь тринадцать… Она ничего не знает… Умоляю….Пощади….
Женщина, стоящая на коленях, последние слова почти выкрикнула, уже не сдерживая себя и рыдая навзрыд. Подалась вперед и склонилась головой прямо в ноги Ольге, обхватив их своими руками чуть ниже коленей. И сквозь слезы продолжила:
- Она ребенок… Вина только моя… Умоляю…Госпожа… Пощади…
Ольга как стояла, так и продолжила, не шелохнувшись, изображать из себя монументальный образ Мораны или Кали. В общем, не разбираюсь я в этой мифологии, кто там из них самый страшный. Но было жутко, и прилиы паники, которые кричали мне, что нужно валить отсюда и как можно быстрее, я гасил с большим трудом.
Обе их фигуры находились по отношению ко мне боком, и я хорошо видел профиль княгини Ольги Гордеевой. Да, именно так. Сейчас я видел не мою столь любимую Ольгу, а главу международного клана, по официальным данным насчитывающего более миллиона действующих членов, КНЯГИНЮ ГОРДЕЕВУ.
И на лице её не дрогнул ни единый мускул. А когда она заговорила, то мне показалось, что звук, который издают два столкнувшихся меча, по сравнению с её ледяным тоном можно смело назвать нежным. Потому что сталью, прозвучавшей в голосе моей КНЯГИНИ, казалось, можно было разрубить доспех на две половинки.
- Род. Запятнавший себя предательством. Должен быть вырезан под корень. - припечатала Ольга
- А потому. Как главная в совершенном преступлении. Ты. Сначала узришь смерть всех своих близких. И только после этого понесешь заслуженное наказание.
Весь этот суровый и высокомерный монолог был произнесен короткими рублеными фразами, которые вжимали, практически вбивали в пол и так уже распластавшуюся на нем и продолжавшую рыдать девушку.
Я же, находясь в ступоре от увиденного и услышанного, гонял в голове друг за другом одни и те же мысли. Сын за отца в ответе? А отец за сына? Еще ненадолго забегала мысль про яблоки и яблоню, но испугавшись бардака, что творился в голове, свалила и больше не возвращалась. А в душе поднималась буря из ярости и гнева. «Как? Как, скажите мне, можно приговаривать к смерти тринадцатилетнего ребенка? Это что за кровавая леди Батори? Может, она вообще младенцами питается?» Все эти мысли пролетели за доли секунд, а Ольга тем временем, резко отвернувшись от лежащей на полу девушки, которую продолжала сотрясать нервная дрожь, сделала шаг и… замерла на месте.
Наши взгляды встретились. Её взгляд, полный гнева и жажды убийства, и мой, немного растерянный и злой. Сколько времени мы так зависли, я не знаю. Но вот она шагнула ко мне, продолжая при этом смотреть в глаза. Остановилась на расстоянии вытянутой руки, по-прежнему распространяя вокруг себя незримые давящие волны силы. Мне было очень тяжело выдержать и не отвести взгляда, слишком неравные весовые категории сошлись в этой схватке.
За ней врожденный аристократизм, право повелевать и магические силы, равные иному богу. За мной только голое упрямство и нежелание уступать женщине, пусть и настолько шикарной, что многие парни на моем месте заложили бы душу за возможность услужить такой, как она. Но я прислуживать не приучен и потому держался за свое упрямство и чувство справедливости, восстававшее против приговора ребенку. И все это молча, под еле слышимые всхлипывания девушки на полу. Ольга отвела взгляд первая, и слава богу, а то лично я был на пределе. Если точнее, то она не отвела, а перевела взгляд на начальницу охраны всего поместья, которую сам я только сейчас и заметил.
Что я могу сказать? Бедная Лера. Вы видели, как приходит иногда зима? Когда вчера днем на улице голые без листьев деревья, черная земля и грязный асфальт, а утром, подойдя к окну, вы видите бескрайнюю белоснежную красоту выпавшего снега. Практически мгновенный переход от грязного вчера к чисто - белому сегодня.
Вот так и сейчас я наблюдал, как взрослая женщина, нехилый такой боец в ранге Бета, мгновенно побледнела, на лбу выступили капельки пота, а на лице проступил ужас от понимания и осознания собственной ошибки, которую допустила, позволив мне увидеть то, что видеть мне было нельзя. Мне стало её по - человечески жалко. Ибо после того, что я увидел, моя вера в то, что моя девушка - это всегда милый, нежный и пушистый котенок, выпускающая только иногда свои коготки, была торжественно отпета и похоронена без права эксгумации.
