– Хорошо. Итак, когда вы раньше ловили мяч, что было всего труднее? – спросил он.
– Держать глаза открытыми. Неприятно видеть, как что-то в меня летит, – призналась она.
– Справедливо. Сейчас открою тайну, – пообещал он.
Она повернулась к нему, потому что была в его объятиях, а это не давало сосредоточиться. Но ведь она хотела услышать его тайны!
– Да?
– Я тоже не всегда смотрю. Просто выполняю все правила и стараюсь попасть на то место, где должен находиться. Остальное зависит от Кинга. Он должен попасть в цель.
Она откинула голову и засмеялась:
– Цель? Вот почему я так боюсь ловить мяч.
– Он не бросает мяч с большой силой. Хотите, я помогу в первый раз? – спросил он, снова кладя руки на ее плечи и поворачивая лицом к Коннору и Кингсли, которые терпеливо ждали.
– Нет, – отказалась она, набрав воздуха в грудь. – Я должна сделать это сама.
Кроме того, его близость очень ее отвлекала.
– Хорошо.
Хантер отошел на несколько шагов. Она наблюдала, с какой грацией он двигается. Наверняка это в нем от природы. При виде этого у нее всегда перехватывало дыхание.
Остановившись, он предостерегающе взглянул на Кингсли.
Тот улыбнулся, кивнул, и она поняла, что они сговорились дать ей непременно поймать мяч. Впервые в ее жизни мужчина, спортсмен, был полон решимости позволить ей преуспеть в чем-то, связанном с футболом. Она не потрудилась проанализировать тепло, зародившееся в животе и распространявшееся по телу. Знала, что это влечение.
Просто никогда не предполагала, что это так хорошо.
Она сложила ладони в горсть, как показал Хантер, и Кингсли вручил мяч Коннору, который отвел руку и бросил мяч с большей силой, чем она ожидала. Сразу было видно, что он уже некоторое время тренировался с отцом.
Ей потребовалось немалое усилие воли, чтобы не зажмуриться, пока мяч летел. Но она сделала это! Шагнула вперед, чтобы поймать мяч, и тот с глухим стуком оказался в ее руках.
Немного поколебавшись, она сжала пальцы:
– Я поймала мяч!
Хантер торжествующе завопил, а Кингсли и Коннор зааплодировали. Она разжала ладони, и мяч упал на землю. Хантер подхватил ее на руки и закружил.
– Я сам не сделал бы лучше, – заявил он и поцеловал ее.
Наблюдать, как Феррин ловит посланный Коннором мяч, было забавно. Забавно!
Это слово очень редко присутствовало в его жизни. Да и откуда ему взяться?
До того, как он перестал играть в футбол, работал на поле в полную силу, а после игры держался подальше от раздевалки, чтобы избежать общения с прессой. Если не считать редких появлений на новостном канале ТМZ и в колонках сплетен глянцевых журналов, он старался держать в секрете личную жизнь.
– Хантер! – окликнул Кингсли.
– Да?
– Я спросил, едешь ты завтра в Сан-Франциско на открытие ночного клуба «Секондз»?
– Звучит волнующе, – заметила Феррин. – Я не была в ночном клубе с выпускного вечера в колледже.
– Там будет очень весело. Коннор останется с няней из агентства Габи, а мы поедем, – сообщил Кингсли.
– Обычно с ним сидят мои родители, – добавила Габи, – но завтра они тоже едут.
– В ночной клуб? – удивилась Феррин.
– Кузен Габи, Гильермо де ла Круз, – совладелец клуба, – улыбнулся Хантер.
– Я никак не связывала его имя с вашим! – воскликнула Феррин. – Значит, вы из семьи испанских аристократов?
– Очень дальние родственники. Я из той ветви, которая оставила все позади, – пояснила Габи.
– Хочу увидеть своих новых кузин! – объявил Коннор.
– Теперь, когда мы обручились, – пояснил Кинг, – Коннор называет девочек Гильермо своими кузинами. Вообще, молодой человек, вам пора спать. Мы рано уезжаем.
– Ладно. Но мне нужна ванна и сказка на ночь, – потребовал Коннор.
– Погуляйте пока в саду, – попросила Габи Хантера и Феррин. – Мы скоро вернемся.
Габи и Кингсли встали, забрали Коннора и вышли из столовой. Хантер взглянул на Феррин. Та вертела в пальцах бокал для вина.
– Так вам понравились мои друзья?
– Очень славные люди, – искренне ответила Феррин. – Здесь я определенно вижу совершенно другого человека, чем на пляже и в доме тренера.
– Прекрасно. Я хочу, чтобы вы узнали меня лучше, – кивнул он.
– Все просто прекрасно. Не то что тогдашняя ночь в ресторане, где мы чувствовали себя как в аквариуме. Полагаю, вы привыкли к своей известности.
– Не совсем, – вздохнул он. Она не понимает, что взгляды окружающих привлекала не его известность, а дурная слава. – Хотите пройтись по саду?
– Да, – решила она, отодвигая стул и поднимаясь.
Он повел ее в ухоженный сад с освещенными дорожками, вьющимися через кусты и растения. В центре находился выложенный камнями патио с костровой чашей, в которой кто-то разжег огонь. Ночь выдалась настолько прекрасной, то Хантер подвел Феррин к скамейке и жестом предложил сесть.
Ему следовало снова спросить ее о документах. Попытаться добиться того, что ему нужно. Но он не хотел на нее давить. Ему нравилась Феррин, и он мечтал о… будущем?
Верно. Но у него не будет будущего, пока он не разгадает тайну смерти Стейши. А интуиция подсказывала, что ответ находится в тех записях из тренажерного зала, которые ему так и не удалось просмотреть.
Она подняла голову и взглянула на небо. Сейчас трудно увидеть звезды, но луна была полной. Большой и яркой.
Она прикусила нижнюю губу, и он невольно задался вопросом, что у нее на уме.
Она, в отличие от него, не носит в душе пятидесятифунтовую гирю прошлого.
– О чем вы думаете? – спросил он.
Обхватив себя руками, она посмотрела на него, при этом избегая встречаться с ним взглядом.
– Сегодня я позавидовала малышу.
– У Коннора замечательная жизнь, – удивился Хантер. – Думаю, он ее заслуживает, но понимаю, почему это может вызвать зависть.
– Не поймете. Хотя вы мечтали быть не ковбоем, а футболистом, все же имеете много общего с вашим отцом.
– А у вас нет ничего общего с вашим?
– Нет. Отчасти потому, что просмотр снова пробудит старую неприязнь и вражду, я и не могу решить, стоит ли показывать вам документы. Поймите же меня! Я снова испытаю чувство собственной неполноценности.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе:
– Зато теперь вы умеете ловить мяч.
Она рассмеялась, но смех звучал вымученно.
– В чем дело?
