– У аргентинцев есть очень меткое название для идиотов. «Ослиная задница», да, мистер Кастильо? Уверена, что слышала, как вы пару раз использовали его, когда у вас не ладились дела. Так вот, сейчас я очень хочу назвать вас гигантской ослиной задницей. – Она подошла к нему ближе, хотя рассудок приказывал ей не делать этого. – Я жажду, чтобы ты, вернувшись домой, наслаждался своим любимым коньяком и думал о том, как я благодарна тебе за все, чему ты научил меня в постели. И о том, как я стану делиться этим порочным опытом с Дэвидом. И еще я хочу, чтобы ты поднял бокал за самого себя, потому что ты…
– Хватит! – Он схватил ее за руки и прижал спиной к стене. Его глаза лихорадочно и угрожающе сверкали. – Заткнись! – прорычал он. – Ты специально провоцировала меня, дорогая? Ну, ты добилась того, чего хотела.
Его поцелуй был одновременно наслаждением и наказанием. Страсть и ярость, с какой Эмилиано поцеловал ее, лишили Сиенну здравомыслия. Она могла чувствовать только буйный и восторженный поток ощущений.
Беспомощно простонав, она разомкнула губы, приветствуя поцелуй, которого не должно было случиться. Несмотря ни на что, она млела от близости Эмилиано, научившего ее искусству страсти. И она не хотела с ним расставаться.
Простонав, он углубил поцелуй. Тишину темного переулка нарушало лишь их прерывистое дыхание. Дождь усилился. Сиенна запустила пальцы в волосы Эмилиано.
Он резко прижался к ней, и она ощутила, как сильно он возбужден. Она прильнула к нему, а потом застонала, когда он слегка от нее отстранился.
Глаза Эмилиано сверкали, но его лицо напоминало напряженную маску.
– Иди, дорогая. Возвращайся к своему парню после того, как я лапал тебя. Иди к нему и скажи, что именно я возбудил тебя. Именно из-за меня у тебя остекленевший взгляд и опухшие губы. Скажи ему, что ты отдалась бы мне прямо здесь, у этой стены, если бы я захотел. И если он согласится быть с тобой после этого… – Эмилиано пожал плечами. – А ты продолжай убеждать себя, что он обаятельный и умный человек, который тебе нужен.
Шок и стыд Сиенны быстро сменились гневом.
– Ты отвратителен. Я ненавижу тебя!
– Будь честной. Ты ненавидишь не меня, а себя, потому что твое притворство обернулось против тебя.
Сиенна с трудом сдерживала слезы. Она уставилась на человека, которому позволила влиять на нее сильнее, чем следовало. Она дорого заплатила за свои просчеты. И еще заплатит. Она внимательно смотрела в его волевое, красивое лицо и качала головой.
– Ты прав. У меня нет к тебе ненависти. Мне жаль тебя. Ты считаешь, что должен доказывать мне свою точку зрения. Но я не ненавижу себя за то, что я стараюсь жить дальше. Ты можешь делать все возможное, чтобы умалить мои попытки, но это меня не остановит. Тебе остается только либо продолжать жить без меня, либо подстерегать меня в темных переулках. Что бы ты ни делал и ни говорил, я буду тебя игнорировать.
Выражение его лица стало непроницаемым.
– Отличная речь, дорогая. Но если ты помолчишь минуту, то услышишь, что я должен тебе сказать.
– Я не желаю тебя слушать. После того как ты бросил меня, нам не о чем разговаривать.
Лениво подняв руку, Эмилиано провел пальцем по ее подрагивающей нижней губе.
– Наш поцелуй говорил об обратном.
Сиенна отшатнулась от него:
– Ты имеешь в виду поцелуй, за который мне ужасно стыдно?
Он помрачнел и опустил руку:
– Что?
– Ты не глухой. Ты помолвлен с другой женщиной, и все же ты здесь и целуешь меня. У тебя совсем не осталось совести?
Он покачал головой:
– Сиенна, ты все неправильно понимаешь…
– Достаточно. И перестань называть меня по имени, – отрезала она, отошла от стены и зашагала прочь.
– Вернись! – приказал он. – Мы еще не закончили.
Она прибавила шаг, боясь, что ноги откажутся ее слушать. Она слышала, как Эмилиано торопливо идет за ней. Она бросилась бежать, всхлипывая.
– Сиенна, остановись!
Она услышала голоса пешеходов у входа в переулок и побежала быстрее. Ей хотелось поскорее скрыться от Эмилиано. Он принадлежит другой женщине. Он больше не имеет права целовать, прикасаться к ней и заниматься с ней любовью.
Хлынувшие из глаз слезы ослепили ее. Она завернула за угол и на полной скорости во что-то врезалась. Поскользнувшись, она потеряла равновесие и начала падать. Она слышала за спиной гортанный крик Эмилиано. Потом она почувствовала мучительную боль, ударившись головой о край тротуара.
Она простонала, у нее перед глазами поплыли круги. Она ощутила, как кто-то обнимает ее, потом увидела обеспокоенный взгляд карих глаз и потеряла сознание.
Глава 5
– Мисс Ньюмен? Сиенна?
Она слегка повернула голову на звук, но не открыла глаза. У нее не было на это сил.
– Да…
– Не волнуйтесь. Когда сможете, откройте глаза.
Мисс Ньюмен? В комнате кто-то есть, кроме нее? Похоже, ей надо ответить этому человеку. Ей все-таки придется говорить. Сиенна отвернулась. Она не хотела разговаривать. Она хотела снова погрузиться в приятную пропасть, где не было боли, а только забвение. И там не было голосов.
– Нам необходимо проверить ваши рефлексы. Вы были в коме.
Сиенна снова попыталась повернуть голову, почувствовала повязку на лбу и замерла. На ней шапка? Она подняла руку к голове.
– Это повязка. Вам придется носить ее какое-то время, – произнес женский голос. – Вы можете открыть глаза, дорогая? Вас должен осмотреть врач.
Врач. Она в больнице. Почему?
Опустив руку на живот, она осторожно при открыла глаза и поморщилась от яркого верхнего света.
– Сестра, выключите свет, пожалуйста, – послышался мужской голос.
Свет потускнел. Сиенна открыла глаза немного шире.
На нее смотрели двое. Врач-мужчина в очках и медсестра с приятным, добрым лицом. Она широко улыбнулась, словно очень обрадовалась, что ее пациентка открыла глаза.
– Я доктор Стивенс, это сестра Эбби. Вы можете сказать мне, что вы помните, мисс Ньюмен?
Сиенна устало моргнула, потом оглядела комнату, чтобы убедиться, что доктор не разговаривает с кем-то другим.
Почему он называет ее мисс Ньюмен? Разве ее зовут Сиенна?
Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Я… – прохрипела она. У нее саднило горло, ее голос был безжизненным. Подняв руку к горлу, она потерла его, а потом замерла, увидев иглу капельницы в своей вене. – Я… Как давно?..
Доктор Стивенс что-то написал на листе бумаги, потом ответил:
– Вы были в коме чуть больше двух недель. У вас на голове повязка, потому что вам сделали небольшую операцию, чтобы уменьшить опухоль.
