— Ну давай.
— Думаю, он мне нравится потому, что его друзья держат лошадей, а я люблю лошадей.
— Ты любишь ездить верхом?
— Мне нравится отсасывать у лошадей, — сказала она. — И у собак. Но особенно у лошадей.
— Это папочка тебя научил? — спросил я.
Клянусь, ее глаза засверкали.
— Как это вы догадались, сэр? Он называл это «Маленькая девочка делает лошадке приятно» и делал снимки.
— Чушь все это, детка, — сказал я. — Ты и правда думаешь, что я поверю в это дерьмо?
— А почему бы и нет?
— Потому что это чушь собачья.
— Нет, это конский член. Сосать хер у коня — это что-то запредельное… У них приборы длиной в двадцать дюймов, и кончают они фонтаном. Несколько раз я думала, что просто захлебнусь…
Когда я рассказал об этом Гордону, он ответил:
— Это что-то новенькое. Видимо, мы должны устроить Данни экскурсию на скотный двор.
12
На следующей неделе волосы Данни все еще оставались зелеными. Мне нравилось гладить их. Я пропускал пальцы сквозь зеленые пряди, пока Данни слизывала сперму с моих волос в паху.
— Расскажи мне еще какую-нибудь фантазию, — попросил я.
— У меня нет никаких фантазий, сэр.
— Ну, те байки, — пояснил я. — Мне нравятся твои истории про папочек и собачек.
— И про лошадок?
— Да.
— У меня есть одна фантазия, — сказала она. — Хозяин приводит меня в комнату, где я принимаю целую очередь мужчин.
— Какую комнату?
— Да любую. Там царит полумрак и стоит огромная кровать. Очень удобная кровать. Когда у меня впервые появилась такая фантазия, я была в мужском общежитии, развлекалась с мальчишками. Они затащили меня в свою комнату и оттрахали. Я кричала, что хочу еще, хочу всех, одного за другим, и они выстроились в очередь, целое общежитие, чтобы поиметь меня.
— Погоди. Это и впрямь было?
— Нет, но я бы этого хотела.
— Ты сказала, что развлекалась с…
— Тремя парнями.
— Ага. Такая мини-банда.
— Три мушкетера, — пошутила она. — Но в мечтах я хотела, чтобы меня оттрахали все обитатели общежития.
— А как насчет футбольной команды?
— Можно и баскетбольную.
— А почему не весь кампус?
— Действительно… — сказала она, улыбаясь. — Ты прямо в точку попал.
— Думаю, да.
— Возможно, ты или Горди приведете меня в эту комнату, — проговорила она. — Комнату в доме желаний.
— Мы оба?
— Да, вы оба. Вы привязываете меня, трахаете самыми разными способами, теми, которые мне нравятся. Затем приглашаете друзей, коллег, может быть, даже врагов. И все они выстраиваются в очередь, чтобы оттрахать меня. Они все имеют меня по очереди, никакой групповухи, ебли в три дырки и тому подобного. Каждому, скажем, отводится по пятнадцать минут на все про все — и они делают со мной все, что хотят. Я готова ублажить каждого из них.
— И никаких запретов?
— Никаких.
— А если один из них захочет на тебя помочиться?
— Мне нравится «золотой дождь».
— Мы никогда этого не делали, — заметил я как бы в сторону.
— Мы могли бы…
— Мне бы этого хотелось.
— Хочешь пописать мне в рот?
— Да, — сказал я. — А ты проглотишь?
— Все до капельки.
— Значит, предположим, один из этих мужчин захочет пописать тебе в рот, — продолжил я ее фантазию.
— Я с удовольствием выпью.
— Ты позволяешь им трахать тебя в задницу?
— Если они этого хотят.
— Как ты думаешь, сколько их?
— Надеюсь, что много, — отозвалась она. — Ты и Горди приводите все больше и больше мужчин. Вниз по дороге есть какая-то стройка, так вот, вы ведете ко мне этих крепких, сильных парней. Они пьют пиво, делаются жестокими, они трахают меня, как звери, грубо, жестко, очень грубо, это доставляет им удовольствие. О, черт! Но мне это нравится. Один из них так и говорит: «Твоя «киска» похожа на поле боя, детка».
— А если, скажем, эти чудовища со стройки захотят, чтобы ты вылизала их во все немытые дырки? — спросил я.
— Я уже знаю, что это такое.
— А если один из них… захочет испражниться?
— «Коричневый дождь»? — она хихикнула. — Это будет действительно грязно.
— Ты бы хотела это сделать?
— Никаких запретов, — напомнила она мне.
— Ты практиковала «коричневый дождь» раньше?
— Никогда.
— А хотела бы?
— Я все попробую по разу, а может быть, по два…
— …пока не станет скучно — вот верные слова, — пропел я.
Она поцеловала мои яйца:
— Ты прав, добрый сэр.
— А что потом?
— Ну… — проговорила она, — ты и Горди очень возбуждаетесь.
— Мы же только начали.
— Вы выходите на улицу и приводите ко мне нескольких бездомных.
— А как же те рабочие со стройки?
— Я опустошила их досуха. Последний из них был самым главным. Три сотни фунтов мускулов и жира, волосатый, он меня отодрал до искр из глаз, шлепал меня во время траха, бил головой об стену, разодрал мне задницу своим толстым членом, заставил меня слизать с себя все дерьмо и кровь, а затем я вылизала лужу собственной блевотины. Но ты и Горди приготовили для меня еще один грязный подарочек — вонючих бомжей, которых привели с улицы. Настоящая новоорлеанская мразь. Меня заставили трахаться с ними.
— Ты должна была это сделать.
— Я пленница в этой комнате.
— Заложница, — проговорил я.
— Рабыня.
— О’кей. Значит, ты ублажаешь этих бездомных…
— Да, и они воняют, как дерьмо из канализации под Бурбон-стрит. Трахаться с ними не очень-то приятно. Хотя забавно, но… ты знаешь, о чем я.
— Ага.
— Они — эти грязные алкаши с улицы — тоже хотят поссать на меня.
— Когда ты с ними закончишь, тебе придется принять горячий душ.
— Еще нет. Ты и Горди приготовили мне еще один сюрприз.
— Вот как?
— Вы ведете меня — обнаженную, покрытую с головы до ног спермой, потом, мочой, дерьмом в другую комнату.
— В другую?
