Глава 21
Лакоб, как верная собака, поджидал Каспара у забора. Услышав стук копыт, он встал и потоптался на затекших ногах.
– Что нового, ваша милость? Повидался с душегубцами?
– Повидался, братец.
– Договорились?
– Договорились. Завтра с утра мы с тобой по городу на возу покатаемся, нужно собрать провиант, амуницию и оружие.
– Оружие? – переспросил Лакоб, беря мардиганца под уздцы.
Каспар сошел на землю, отворил ворота и прошел во двор.
– Обязательно, без оружия нам никак нельзя. Вон ты в меня стрельнуть хотел, а стрелка-то у тебя кривая была. Стрелка кривая, а тетива – гнилая. Позор, а не оружие, потому и сломал я его об колено.
Лакоб без напоминаний повел лошадь под навес, а Каспар пошел к лестнице.
– Ты вообще как стреляешь – лук тебе больше по душе или арбалет?
Расстегивая подпругу, Лакоб пожал плечами:
– Я вообще-то стрелок плохой.
– А меч в руках держал когда-нибудь?
– Держать-то держал, но в сечах не участвовал.
– Ну а топор? Нету такого человека, чтобы с топором обращаться не мог! – уже в отчаянии воскликнул Каспар. Ему нужен был человек хоть с какими-то навыками. Пока он видел, что Лакоб неплохо ухаживал за лошадью, но этого было мало.
– Топором я могу, да, – обрадовался Лакоб. – Топором я и лес валил, и туши говяжьи рубил.
– Долго рубил?
– Полгода, почитай каждый день, я в помощниках у мясника работал, но потом ушел.
– Почему ушел?
– Крови много, – вздохнул Лакоб и опустил глаза, продолжая распрягать мардиганца.
«Врет, – подумал Каспар. – Сам же подсказывал мне, чтобы я людей Красавчика «рассчитал на обочине». Врет».
Поднявшись в дом, он, не снимая сапог, спустился в арсенальную и вынес в гостиную чехол со складным луком, с которым прошел полжизни. К нему оставался небольшой запас укороченных стрел с мягкими медными наконечниками.
Рядом с луком Каспар положил меч и кривой кинжал с крюком, чтобы прихватывать клинки. За второй заход вынес короб с новенькой машинкой от гнома, а в третий раз выволок запылившиеся доспехи, два шлема, три пары кожаных штанов, две куртки и две пары сапог. Осмотрев все это, Каспар решил привести в порядок подсохшую кожаную амуницию и для этого принес с кухни склянку с деревянным маслом и кувшинчик с дегтем.
Через час, уже в сумерках, он зажег свечи и полюбовался на свою работу – все вещи блестели как новые, а в комнате стоял запах дегтя.
Оставив амуницию, Каспар открыл короб и еще раз перебрал купленную у гнома машинку и прилагавшиеся к ней припасы. Затем все убрал, сел на стул и осмотрелся – вроде ничего не забыл. Хотя – нет! Талисман с золотым единорогом!
Каспар подхватил свечу и бегом сбежал по лестнице в арсенальную кладовку, однако талисмана не нашел – тот всегда висел на отдельном крючке, но теперь его там не оказалось.
В арсенальной было не так много места, чтобы он мог куда-то завалиться, Каспар присел и стал смотреть на полу. Золотого единорога он не нашел, зато обнаружил давно потерявшийся, как ему казалось, свой прежний талисман – стянутый бычьей жилой пучок конских волос. Им Каспар пользовался ранее – с самых первых удачливых походов, а получил его от старого степняка. Тот уверял, что талисман отводит стрелы, тупит мечи врагов и что-то там еще – сейчас вспомнить было трудно.
Каспар поднял пучок конских волос и еще раз осмотрелся в надежде найти единорога, однако пришлось довольствоваться тем, что есть.
Рассудив, что ехать хоть с каким-то талисманом все же лучше, чем вовсе без него, Каспар вздохнул и стал подниматься по лестнице. Пламя свечи колебалось, горячий воск тек по пальцам и падал на пол, но Каспар этого не замечал. Внезапная апатия навалилась на него, и он не понимал, куда и зачем ему следует ехать. Может, все бессмысленно?
Спать Каспар лег в гостиной на кушетке, в спальню не пошел, без Генриетты она казалась пустой и холодной. В комнаты детей Каспар и вовсе не заглянул, знал, что будет больно.
Его сон был беспокойным, в спящем сознании проносились обрывки каких-то образов, звучали предупреждающие, перебивающие друг друга голоса. Каждый из них стремился донести именно свой совет, в результате Каспар проснулся чуть свет с тяжким ощущением, будто совсем не спал.
Спустив ноги на пол, он непонимающе уставился на собранные с вечера амуницию и оружие.
– Ну да, я должен ехать… – вспомнил он.
Каспар тяжело поднялся и, подойдя к окну, открыл витражные створки. В лицо пахнуло студеной сыростью, по улице, словно вода, струился туман. Каспар встряхнул головой, растер ладонями лицо и подумал, что перед выходом следует побриться.
Глава 22
Через полчаса он ударил кулаком в дверь, вышел на высокое крыльцо и позвал:
– Лакоб!
– Здесь я, ваша милость, – ответил тот из-под навеса, уже заканчивая седлать мардиганца.
– На вот, я тебе поесть принес, – сказал Каспар, спускаясь во двор.
– Благодарствую, ваша милость. – Лакоб почтительно принял черствую лепешку и большой шматок ветчины.
– На здоровье. Сейчас отправимся к Табрицию, за подводой. Я поеду, а ты следом пойдешь.
– Ну дак понятно, – пробубнил с набитым ртом Лакоб.
Каспар вывел из-под навеса жеребца, тот выглядел хорошо, вечером Лакоб его почистил.
– Идем, дружок, – произнес Каспар, похлопав мардиганца по шее, и повел на улицу. Дожевывая свой ранний завтрак, Лакоб поспешил следом, забрасывая на плечо неразлучную суму.
Тумана на улице поубавилось, тучи сделались прозрачней, и все явственнее в восточной стороне обозначался восход.
«Все закончится хорошо, Каспар…» – донеслось откуда-то издалека.
– Я тоже так думаю, дружище.
– Это ты кому, ваша милость? – спросил Лакоб.
– Тебе. – Каспар с недоумением посмотрел на своего служащего. – Разве ты ничего не говорил?
– Был нем как рыба.
«Но все же тебе придется хлебнуть горя…» – произнес все тот же голос.
– Кто ты? Где ты?! – крикнул Каспар, и жеребец под ним закрутился. – Кто ты?! – снова закричал он, вглядываясь в еще темные углы и закоулки.
За забором у соседа залаяла собака.
– Полно тебе кричать, ваша милость! Перепугал ты меня! – пожаловался Лакоб, невольно оглядываясь.
Каспар натянул уздечку и успокоил коня, затем вымученно улыбнулся и сказал:
– Извини, дружище, я сегодня плохо спал.
