– Ну а доспехи где? Оружие?
– Все здесь, – ответил Свинчатка, вынимая из седельной сумки свою амуницию.
– Хорошо хоть лошадей не пропили, – сказал Каспар со вздохом.
– А мы и пропили! – похвастался Слизень. – Вернее, проиграли! Но потом нам подфартило и лошадки снова наши стали.
Поймав на себя укоризненный взгляд Каспара, Слизень пожал плечами:
– Хозяин, ну мы думали, тебя уже нет, чего их жалеть, лошадей-то? Зато я арбалеты сохранил – гляди!
И он продемонстрировал два готовых к стрельбе арбалета.
– Молодец, хороший из тебя мог бы выйти солдат, если б не был дурнем.
– А с меня? – ревниво спросил Рыпа.
– И с тебя – из всех вас могли получиться солдаты, только вы по другой дорожке пошли… Ладно, поехали, а пока расскажите, как вам лавку удалось ограбить?
– А это запросто! – оживился Рыпа, погоняя лошадь.
Но прежде чем он начал рассказ, Каспар в который раз удивился тому, как быстро они забывают своих погибших товарищей. Впрочем, наверное, этому было свое объяснение, ведь банды постоянно воевали друг с другом, несли потери, набирали новых рекрутов и снова воевали, потому и привыкли воры к потерям.
– Приехали мы к этой лавке и встали неподалеку, возле кожевенной мастерской, – начал Рыпа. – Вонь из нее такая прет, прямо хоть беги, но уходить нельзя – мы на разведку приехали.
– Ага, Красавчик говорит мне: иди ты, у тебя харя добрая, – добавил Свинчатка, и все рассмеялись. – Ну я пошел, гляжу: дверь дубовая, вся набойками внахлест закреплена – такую ни в жизнь не высадишь, а в двери узкое окошко и оттуда какая-то сволочь подозрительно меня глазом сверлит, мол, что за клиент неизвестный? Спрашивает: что вам угодно? А я говорю: серебро на золото менять хочу, а он – двадцать пятую берем за обмен. Я говорю: дорого, а он – сколько у вас? Ну я не стал говорить, что хозяин мне один рилли на вино выдал, а так хитро ему подмигиваю, мол, побеседовать лучше без свидетелей. Я-то, дурак, думал, он дверь откроет, я ему по башке и ребятам свистну – враз лавку обнесем, да не тут-то было! Дверь открыл, а там – мама дорогая!– кругом решетки, а вокруг, как волкодавы, пятеро молотобойцев с дубинами стоят и глаз с меня не спускают.
Свинчатка рассказывал весьма артистично и в этом месте так мастерски изобразил свой испуг, что воры и Каспар засмеялись, один только Лакоб вздыхал своим невеселым мыслям.
– Он говорит: сколько вы принесете? А я ему – да там не донести, лошадь едва ноги переставляет. Меняла как услышал о таком барыше, даже потом стал исходить. Сколько же там общего весу, спрашивает, а я ему говорю: не мерял, некогда было, едва ноги унесли. Он сразу говорит, что, дескать, стражей можете не бояться, они у нас прикормленные, а я говорю: у вас золотишка-то хватит? Он засомневался, говорит: пойду посмотрю. А мне-то это на руку, думаю: вот пойди, дурак, да и покажи, где вы капитал храните. Он в дверцу узкую вышел, на другую сторону лавки, а я прикинул, что это ближе к задней стене. Долго его не было, должно, монеты перебирал, а волкодавы тем временем меня глазами поедом ели, здоровые, канальи, и молчат, будто воды в рот набрали. Вот вернулся меняла и говорит: судя по всему, из того, что вы мне описали, у вас серебра фунтов двести пятьдесят, на этот вес золота у нас хватит, так что везите. А я как услышал про такие деньжищи, так прямо чуть не закричал от радости и пообещал через два часа прибыть. К ребятам приехал, стали думать, чего да как.
– Потом я на разведку поехал, – продолжил Рыпа. – Объехал лавку кругом и вижу – на задней стене на окне решетка в руку толщиной. Вот, думаю, тот самый погребок, про который Свинчатка рассказывал. Вернулся, стали кумекать, что да как, и тут Красавчик-голова способ придумал…
– Да, командир – голова, – согласился Свинчатка, и Красавчик самодовольно заулыбался.
– А чего же он придумал? – спросил Каспар.
– Он придумал решетку лошадьми дернуть. Мы в одном месте видели, как мастера-каменщики глыбу дергали из-под дома, поехали туда и договорились с хозяином шестерки битюгов, чтобы за серебряный рилли один раз дернуть камень поменьше ихнего. Он и согласился.
Воры снова засмеялись, разумеется, никаких денег ему они давать не собирались.
– Прямо с цепями и крюком мы туда прибыли по соседней улице, чтобы менялы испугаться не успели. А когда погонщик увидел, куда мы крюк цепляем, он было на попятную, но Слизень ему рожу заточкой немного попортил, тот сразу притих, ну и дернул, как полагается. Решетка из стены не выскочила, а вместе с ней рухнула. Котлета туда первым заскочил, схватил с полки мешок побольше и выбрался к нам, а дальше – мы на коней и к гостинице. А как подъезжать стали, тут на нас стража навалилась.
На мгновение Рыпа погрустнел, то ли Котлету жалея, то ли не давшееся золото.
С двумя короткими дневными остановками отряд вышел к небольшой, расположенной будто на острове смешанной роще. Вокруг «острова», обернувшись петлей, тянулся старый, заросший кустарником овраг. Проезжая мимо него, путники вспугнули пару волков, и те унеслись через пустошь в сторону темнеющего у горизонта леса.
Отряд спешился, и бойцы пошли в глубь рощицы, таща лошадей за поводья. Телега с трудом пробивалась через заросли, подминая кустарники и молодые деревца. Едва встали, начало темнеть. Вооружившись мечами, Слизень и Рыпа отправились в овраг – поискать сушняка, Лакоб стал поблизости собирать брусничный лист, чтобы заварить лесной чай в уцелевших трех плошках.
– Они потрескаются, Лакоб, – предупредил Каспар, выкладывая из мешка остатки солонины.
– Я другой способ знаю, – ответил «сержант» и, вернувшись к телеге, достал из сумки несколько круглых камней размером с детский кулак.
– Жратвы совсем нет, Фрай? – спросил Красавчик, увидев, какой малый кусок мяса остался от продуктового запаса.
– На сегодня хватит, а завтра после обеда выйдем к Харнлону.
– Ну наконец-то! – воскликнул Свинчатка.
– Чего ты радуешься, это еще не конец дороги, – оборвал его Красавчик.
– Да ладно тебе! – отмахнулся Свинчатка. – От Ливена до Харнлона самая трудность, а до окияна проще пойдет, правильно, хозяин?
– Да, – ответил Каспар, улыбаясь. Не мог же он сказать, что ни разу не ходил к Студеному океану. Вот разве что на королевскую охоту, чуть севернее Харнлона, ездил, но оттуда океана было не видно.
Сопя под тяжестью собранных дров, вернулись Слизень и Рыпа. Половина хвороста оказалась сырой, но другая половина для костра вполне годилась. Каспар не сумел найти свое огниво, пришлось использовать кресало из меча и большого камня, что заранее приметил Лакоб. От снопа белых искр быстро занялся собранный на стволах мох, и вскоре костер уже весело потрескивал сучьями, вселяя в путников уверенность, что теперь все будет в порядке.
Лакоб, как и обещал, напоил всех брусничным отваром. Воду он брал из низины, приносил в плошках, а затем бросал в нее брусничные листики и раскаленные в огне камни. Вода тут же закипала, правда, становилась мутной и приобретала привкус дыма, но на это никто не обращал внимания.
