Глава 85
Последняя ночь выдалась тяжелой, и если бы не разыгравшаяся гроза, Каспар, пожалуй, сошел бы с ума, отмечая, как медленно, капля за каплей, уходит время его жизни. О семье он старался думать только хорошее – их конечно же отпустят, разве могут они отвечать за его невезение?
Нужно только отправить весточку о его смерти, чтобы не ждали. Если отдать палачам все золото, возможно, они будут снисходительны и передадут письмо в Харнлон с обозом мороженой рыбы, а оттуда – в Ливен. Правда, доставить его смогут только по весне…
Каспар ходил по камере и во вспышках молний все чаще бросал взгляд на обрывок оставшейся на перекладине цепи. Но это был не выход. Это был не выход для старого наемника.
Возле кровати остался нетронутым принесенный Озолсом ужин. К чему питать себя, если скоро конец?
Под утро буря утихла, а когда небо за решеткой начало светлеть, загрохотал засов и в камеру вошел Озолс.
– Ты почему не спишь? – удивился он.
– Не хочется, – грустно улыбнулся Каспар. Теперь даже этот урод казался ему родным существом.
– Твою казнь отложат, – сообщил вдруг тюремщик.
– С чего ты взял?
– Урмас из окна выпал. – Озолс вздохнул. – Едва насмерть не расшибся, до выздоровления ему далеко. И Риммас на всякий случай тоже из окна выпал.
– А кто такой Риммас?
– Он иногда подменял Урмаса, когда тот в Тыкерью ездил или к бабам в барак ходил.
– А ты уверен, что не найдут кого-то еще, кто может махнуть топором, работа-то несложная.
– Ну не скажи, – покачал косматой головой Озолс. – Я бы отказался от такого, крови очень боюсь.
– А не боишься, что будут выяснять, почему один из окна выпал, а потом и другой, «на всякий случай»?– усмехнулся Каспар. Уловки Озолса казались ему наивными.
– Они пьяные были, совсем ничего не помнят, зато ты через два дня еще один золотой наколдуешь, правильно?
– Для тебя, друг, все что угодно, – ответил Каспар, едва сдерживая улыбку. От сознания того, что мир для него не погаснет этим утром, настроение улучшилось. – Что там за окном? – спросил он, кивнув на решетку. – Мне показалось, что время от времени я слышу стук.
– Это с берега, там корабли строят.
– Солдаты?
– Нет, больше рабы, солдаты только охраняют.
– Вердийцы держат рабов?
– Выходит, так.
– И много людей?
– Да там не только люди. Мне случалось и гномов, и орков видеть. Раньше-то я часто на берег ходил, на волны смотреть, а теперь все больше с Эдбергом общаюсь. – Озолс вздохнул. – Ну ты это… кушай, тебе еще два дня прожить нужно, а там – может, и побольше, если другого палача из Тыкерьи не пришлют. Я тебе на завтрак пряничек припас на свином жиру. – Озолс покосился на дверь и хитро подмигнул. – Это чтобы у тебя золотой лучше получился…
– Ты так любишь деньги, Озолс? – спросил Каспар. По непонятным причинам он невольно проникался к этому уродливому человеку симпатией.
– Люблю ли я золото? – Озолс поскреб макушку. – Нет, все мое жалованье лежит в сумке возле Эдберга – мне не на что тратить деньги.
– Тогда зачем тебе золото?
– Золото мне ни к чему, но получить в руки теплый дукат, которого только что вообще не было… – Озолс развел руками. – Это же значит прикоснуться к настоящему чуду! Понимаешь?
Каспар кивнул. Он испытывал стыд оттого, что вынужден обманывать тюремщика.
– Ладно, пойду я, а ты – покушай.
Глава 86
Забрезжил рассвет, но часовые спали крепко, им снились девицы, выпивка и повышение по службе. Сырой туман заставлял их сильнее кутаться в войлочные накидки, чтобы поспать еще и не прерывать сладких сновидений.
Где-то вдалеке возник шум и начал стремительно нарастать, по песчаной дороге с бешеной скоростью несся экипаж. Вскоре стали слышны и крики возницы, что, не жалея лошадей, нахлестывал их плетеным бичом. Загнанные животные роняли на дорогу розовую пену и держались из последних сил.
Стоящий на башне часовой схватился за арбалет и уже собирался кричать, разнося тревогу, но вовремя разглядел на нагрудниках передней пары лошадей вердийские гербы. Четверка неслась прямо на закрытые ворота, и не оставалось сомнений, что сейчас случится беда.
– Ворота открывай! – заорал солдат. – Ворота!
Дежуривший у ворот солдат спал, сидя на стуле, но вскочил и, бросившись к тяжелой задвижке, с перепугу выдернул ее одним махом. Ворота стали медленно открываться, и в следующее мгновение створки с треском разлетелись в стороны, когда две сильные лошади протаранили их грудью.
Во двор тюрьмы влетел запряженный четверкой лошадей экипаж, а за ним еще пятеро солдат из охраны конвендора Кригса.
Бросив вожжи, дорф Иппон соскочил на брусчатку и, взбежав на эшафот, с ходу мазнул по плахе ладонью. Постоял, растирая пыль пальцами, затем повернулся к часовому и крикнул:
– Преступника еще не казнили?
– Никак нет, ваша милость, – отозвался тот. – Некому казнить, Урмас ночью из окна выпал – расшибся сильно.
– Это хорошо, – неожиданно сказал Иппон. – Значит, я успел.
Он поправил высокую суконную шляпу, обмахнул перчаткой пыль с сапог и направился к восточному крылу замка, где находились казармы и жилые комнаты служащих Тарду.
Урмаса он застал в его конуре, где жутко воняло перегаром и давно не мытыми телами. Ноги палача были обмотаны окровавленными тряпками, слева в углу, прямо на каменном полу спал другой пострадавший – Риммас. У него была повреждена лишь одна нога, кто-то помог ему наложить на нее лубок из деревянных реек.
– Проснись, Урмас! – крикнул дорф Иппон, и палач тотчас открыл глаза:
– О, дорф Иппон, а я покалечился случайно…
Палач попытался подняться, но Иппон отмахнулся:
– Лежи уж, калека. Когда ты будешь здоров, чтобы исполнять обязанности?
– Костоправ из барака приходил, сказал, нужно три недели.
– Это очень долго. – Иппон покачал головой. – Как же тебя угораздило?
– Демоны, ваша милость! Схватили и понесли, очнулся уже под окном и ноги в разные стороны. Потом Риммас вылетел – как птичка! Это все демоны!
– А ты что скажешь, вонючка? – спросил Иппон у проснувшегося Риммаса.
– Я… Ваша милость, я думаю, это был Озолс…
– Озолс? Зачем Озолсу выбрасывать вас в окно?
– Ему Эдберг мог подсказать.
– Эдберг? Какой еще Эдберг?
– Эдберг – это скелет, что живет у Озолса, – спокойно разъяснил Урмас. – Он у него возле стола сидит.
