– Убитые… четыре человека, – тоненько пропищала она, едва узнавая собственный голос.
– Что? Что ты сказала? Повтори.
– Он их застрелил. Они мертвы, все четверо.
– Кто застрелил? Кого? Леа, где ты находишься?
Леа ответила.
– В резервации? На индейских землях? И зачем тебя, спрашивается, туда занесло? У нас там станций нет. Слишком опасно. Леа, в этих местах наркокартели промышляют.
– Это место обозначено на карте.
Леа моргнула, отворачиваясь от беспощадно яркого солнца.
– На какой еще карте? Только не говори, что… Где ты ее раздобыла? – спросила Марджи. – Пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке.
Тут к машине подошел мужчина и остановился напротив окна. Сразу видно – опасный тип. Такому лучше не переходить дорогу.
Рация выскользнула из ослабевших пальцев Леа. Она открыла рот и пронзительно закричала. Мужчина рывком распахнул дверцу. От страха у Леа перехватило дыхание. Забравшись на сиденье, она оттолкнулась от руля и отпрянула к противоположной дверце.
– Посмотри на меня, – произнес незнакомец. – Видишь, я не он. Я не убийца.
Наконец Леа отважилась поднять глаза. За плечом у мужчины висела винтовка, в руке он сжимал пистолет. На нем был надет бронежилет. Глазами незнакомец метал молнии – кажется, его что-то очень сильно разгневало. Он пристально глядел на Леа. Мужчина был крупным, крепким и мускулистым. Леа рассудила, что, если он пустится за ней в погоню, далеко убежать ей не удастся.
– Вы из п-приграничного патруля? – едва переводя дыхание, с трудом выговорила Леа. Горячий воздух пустыни обжигал легкие. Голова у Леа закружилась.
Мужчина покачал головой. Незнакомец показал нашивку на рукаве бежевой рубашки.
– «Сумеречные волки». Подразделение Иммиграционной и таможенной полиции. Успокойтесь, бояться нечего.
Смотря кому, подумала Леа. Законопослушным гражданам – да, зато иммигранты остерегались этих ребят больше, чем представителей наркокартелей. Разумеется, про «Сумеречных волков» Леа доводилось слышать немало. Слава шла впереди них.
– Вы не ранены?
Леа едва смогла разобрать его слова – в ушах у нее зашумело. Незнакомец терпеливо ждал ответа, но Леа могла только молча моргать. Перед глазами, словно светлячки, плясали мушки. Мужчина протянул к ней руку, перепуганная Леа непроизвольно нажала на ручку дверцы, отчего вывалилась из пикапа спиной вперед и тут же откатилась под пикап.
К сожалению, таким образом Леа оказалась на одном уровне с трупами и от ужаса расплакалась. Тем временем сотрудник «Сумеречных волков» захлопнул дверцу ее машины и обогнул пикап. Леа обратила внимание, что обут он был не в тяжелые армейские или походные ботинки, а в мокасины с характерными мысками. От неожиданности Леа даже плакать перестала. Ей уже приходилось видеть такую обувь, и она прекрасно знала, что это означает. Папа говорил, что в такой обуви можно даже кактус пинать. Владелец мокасин был не просто индейцем. Как и Леа, он принадлежал к племени апачи.
– И долго собираетесь там лежать? – с плохо скрываемым раздражением поинтересовался мужчина.
Перейдя на язык апачи, Леа спросила, к которому из племен этого народа он принадлежит. Мужчина опустился на корточки и, встав на одно колено, заглянул под машину. Ответил он традиционным представлением на языке атабакской ветви. Леа обратила внимание, какой низкий и бархатистый у него голос. При его звуках она невольно почувствовала себя спокойнее.
– Я Кино Козен, сын Тессы и Генри Козен. Принадлежу к клану Медведя, родился под знаком Орла. А как зовут тебя?
– Леа Альтаха, – ответила она. Голос ее почти перестал дрожать. Леа на секунду запнулась, решая, что сказать, а о чем умолчать. – Мои родители – Оскар и Мария Альтаха. Я…
Леа умолкла. «Теперь я никто и ничто», – подумала она.
– Ты, наверное, с реки Солт? – предположил Кино Козен, попав в самую точку.
– Да.
– А я с Черной горы, – ответил Кино. Когда-то эти две резервации представляли собой одну большую, которая позже разделилась на две части, восточную и западную. Черная гора располагалась выше над уровнем моря, там не было проблем с пресной водой, а дичь водилась в изобилии. Правда, местность была труднопроходимая. Долина реки Солт – край озер, одно из которых образовалось благодаря построенной в тех местах дамбе. Поэтому там был настоящий рай для рыбаков. И на тех, и на других землях располагались культурные центры и казино. Туристы туда заглядывали достаточно часто. Кино принадлежал к племени западных апачи, население резервации Леа представляло собой пеструю смесь разных племен.
Судя по тому, что волосы Кино были заплетены в одну косу, он был примерно одного с ней возраста.
– Приятно познакомиться, Леа, – произнес он, протягивая руку и помогая ей выбраться из-под машины.
Стоя рядом с Кино, Леа заметила, что он гораздо выше, чем ей показалось сначала, и гораздо красивее. Глаза его светились тем редким соединением уверенной силы и искренности, перед которыми трудно устоять. У Кино были типичные индейские черты лица – широкий нос, полные губы и крепкая квадратная челюсть. Леа почувствовала, как все внутри ее затрепетало. Жаркий, неподвижный воздух между ними казался наэлектризованным, точно перед грозой. Они сами не заметили, как на шаг приблизились друг к другу. О нет, только не это.
Леа поспешно отпрянула и отвела взгляд, потом отдернула руку. В сложившихся обстоятельствах ей бы не следовало обращать внимание на привлекательных мужчин.
Леа бессильно прислонилась к пикапу, но нагревшийся на солнце металл оказался обжигающе горячим, и она тут же отпрянула – прямо к нему в объятия. Кино обхватил ее рукой, и, к ее досаде, Леа поняла, что без поддержки ей не обойтись: колени сразу подогнулись. Открыв дверцу пикапа, Кино усадил ее на пассажирское сиденье.
Леа окинула взглядом лежавшие вокруг тела и закрыла лицо руками, потом бессильно уронила их на колени.
– В меня кто-то стрелял, – произнесла Леа.
– Да, – кивнул Кино. – Это был я.
Глава 3
Кино замер в нерешительности. Пистолет оставался в кобуре, винтовка висела за плечом, а бронежилет прилипал к спине. Он размышлял, что делать с этой девушкой. Можно, конечно, задержать ее по всем правилам, но это значит, что придется долго и нудно возиться с документами, а Кино терпеть этого не мог. Девушка между тем не сводила с него глаз. Во взгляде ее читался страх. Внимательнее вглядевшись в ее лицо, Кино определил, что в жилах Леа течет не только индейская кровь. Даже бледная после пережитых испытаний, с лицом, покрытым пылью, Леа была настоящей красавицей.
Однако девушка понемногу приходила в себя – на щеках у нее снова заиграл румянец. А стоило Леа услышать слова Кино, как глаза ее сверкнули опасным огнем. Но Кино смутило не это, а то, что он, вместо того чтобы гневаться на несвоевременное появление девушки, любовался ее красотой. Раскрасневшаяся, с трепещущими от гнева ноздрями и мечущими молнии темными глазами, Леа была невероятно привлекательна. На груди обтягивающей футболки красовался логотип благотворительной организации «Оазис». Тонкий хлопок футболки и узкие вылинявшие на солнце джинсы подчеркивали прекрасную фигуру. На Леа были высокие сапоги. На кожаном ремне подвешены бутылка с водой и складной нож с множеством насадок. На крупной серебряной пряжке было изображено грозовое облако. Как раз подходящий символ для такой вспыльчивой девицы, подумал Кино. А Леа подняла голову и нацелила вытянутый указательный палец ему в грудь.
