Внезапно мне стало холодно и страшно.
– Нуада, – пробормотала я.
– Ты должна его остановить, Возлюбленная.
– Я? Но я понятия не имею как!
– Это твой долг, Возлюбленная. Ты единственная, кто справится.
– Но как? В Партолоне у меня все получалось, потому что рядом были люди, владевшие магией. И ты мне помогала!
– Нельзя так себя недооценивать, моя Возлюбленная.
Я запаниковала, голос богини стал удаляться. Она покидает меня!
– Полагайся на то, что есть у тебя в душе.
– Нет! Не уходи! Я не знаю, что мне делать!
– Тебе помогут древние силы… и шаман из этого мира…
– Эпона! – завизжала я от бессилия. – Какие древние силы? Какой шаман?
– Помни… Ты Избранная богини.
Последние слова я расслышала с трудом. Богиня исчезла, словно дым.
Глава 7
Я села, глотая ртом воздух.
– Черт! Черт! – Я опустила ноги и чуть не выпрыгнула из кровати. – Даже в Оклахоме со мной происходит черт знает что! А здесь ведь всегда тихо, даже скучно, ничего не случается. Боже, неужели сейчас мне все это необходимо? – Я посмотрела на свое отражение в зеркале шкафа и крепко выругалась. Поднявшись, я отыскала в ящике старые джинсы, футболку и пару теплых носков. – Ну что же это такое! Я беременная, попадаю в страшную метель, меня преследует какой-то чокнутый монстр, – возмущалась я сама себе, торопливо одеваясь, – и страшно хочется есть…
Я замолчала, открыла дверь и на цыпочках стала пробираться в кухню.
Заснуть мне сейчас все равно не удастся, а вот от омлета с беконом и сыром я бы не отказалась. Хорошо, что в этом доме я отлично ориентируюсь даже в темноте.
Нащупав ручку, я открыла ящик, который мы в шутку называли «прорва», потому что в него помещалось невероятное количество всяких мелочей (часто нужных), например спички, чтобы зажечь масляную лампу, всегда стоявшую на обеденном столе.
– Где же коробок? – бормотала я, ощупывая все подряд, что попадалось под руку.
– Надо быть внимательнее. Твой папа оставил его на столе.
Голос Клинта так напугал меня, что я едва не описалась.
– Черт возьми, Клинт! Что ты там притаился в уголке? – Нервно схватив коробок, я зажгла спичку. – И почему ты молчал? Я чуть не умерла со страху.
Клинт поднял кружку, которую держал в руке.
– Ты так таинственно кралась в кухню, будто у тебя важное задание. Вот я и решил понаблюдать, что ты будешь делать.
Фыркнув, я зажгла лампу и поправила фитиль. На стенах в углу сразу заплясали тени. Развернувшись, я принялась доставать из холодильника яйца и все остальное необходимое для приготовления.
– Почему не спишь?
– А ты почему не спишь? – ответил вопросом на вопрос Клинт. – Я был уверен, что ты долго не встанешь с кровати после того, что тебе пришлось вынести.
– Я спала. – Открыв шкаф, я принялась высматривать подходящую миску и сковороду.
– Опять Волшебный сон? – спросил Клинт, уже не так резко.
– Да, – ответила я, не поворачиваясь.
– Ты опять видела Кланфинтана?
– Нет. – Я разожгла огонь и бросила довольно много бекона на дно сковороды. – Полетала немного, поболтала с Эпоной. – Я посмотрела на него через плечо. – Я готовлю для нас обоих. И не говори, что ты не голоден.
– Буду рад, если ты меня накормишь. – Наши взгляды встретились, и хитринка в его глазах мне не понравилась. Словно в этой фразе был скрытый смысл. Я поспешила отвернуться.
– Что сказала твоя богиня?
– Ох… – Я принялась разбивать яйца в миску. – Значит, так: зло выпущено на свободу, Нуаду надо остановить, древние силы мне помогут, шаман мне поможет, надо верить в себя. – Я принялась яростно взбивать яйца. – Проблема в том, что я никогда не воевала со злом, не представляю, как остановить Нуаду, понятия не имею, что за силы и кто такой шаман. Кроме того, здесь я играю не на своем поле.
На глаза опять навернулись слезы, что лишь больше меня разозлило. Утренняя тошнота, похоже, прошла, но гормоны все еще бушуют. Замечательно.
Клинт подошел сзади, обнял меня за плечи и положил подбородок на мою макушку.
– Я рядом. Твой отец рядом. Втроем мы с этим справимся. – Он развернул меня лицом к себе и приподнял за подбородок голову, чтобы я смотрела прямо ему в глаза. – Ты Избранная богини. Никогда не забывай об этом.
– Эпона сказала то же самое.
– Богиню ты слушать не хочешь, а меня станешь? – Глаза его смеялись. – Ведь я двойник твоего мужа, – хитро добавил он голосом Кланфинтана и так же, как он, приподнял бровь.
У меня затряслись колени.
– Да, это верно, – прошептала я.
Лицо его мгновенно стало серьезным. Пальцы скользнули от подбородка к шее. Я чувствовала его дыхание, слух ласкали нежные слова.
– Шеннон, моя милая девочка, – шептал он, склоняясь к моим губам. Коснувшись их на мгновение, он отпрянул. – Позволь мне поцеловать тебя, Шеннон.
– Ты только что это сделал, – сдавленно проговорила я.
– Это не поцелуй, милая. – Он смотрел так, что у меня опять затряслись колени. – Позволь мне поцеловать тебя, Шеннон.
Сейчас мне больше всего хотелось именно этого. Я ждала, что наши губы наконец соприкоснутся, и кивнула. Лицо его озарила знакомая улыбка.
Клинт молча прижал меня к себе, а я, к своему удивлению, подняла руки и положила на его широкие плечи. Наши губы встретились, тела соприкасались так плотно, что я ощутила бушевавшую в нем страсть. Меня всегда завораживало красиво сложенное мужское тело, четкие линии, крепкие мускулы и, местами, податливая мягкость. Я провела рукой по его сильным плечам, удивляясь, как такого человека могло привести в трепет прикосновение языка к его губам. И в этом он похож на Кланфинтана. Промелькнувшая ненароком мысль кольнула сердце. Я резко сделала шаг назад и смахнула с лица волосы.
– Я… – Мне пришлось замолчать, чтобы восстановить дыхание. – Прости, я не хочу. Вернее, неправда, я очень хочу. Хочу чувствовать твои прикосновения, и твои поцелуи мне тоже нравятся. Ты так похож на него, что мне очень трудно сдерживаться. – Я посмотрела на Клинта с мольбой. – Но я замужем. И не за тобой.
– Ты замужем в другом мире, Шеннон. В этом ты свободна.
– Какая разница? – Я отошла еще на несколько шагов. – Будь ты моим мужем, тебе понравилось бы, если бы я переспала с ним? В другом мире?
Его молчание стало для меня исчерпывающим ответом.
– И я так думаю. Не важно, здесь мы или там. Я замужем.
– О чем это ты, Шеннон? – раздался за спиной голос отца.
