Я понимающе склонил голову и кивком указал на вазу с цветами на тумбочке и камешек в форме пятиконечной звезды.
— Невзирая на все ваши уверенные слова, — сказал я, — как вижу, вы не намерены рисковать моей жизнью!
— Именно так! — воскликнул Писли. — Потому что уже однажды потеряли вас. И вам выпала честь, де Мариньи, получить этот, совершенно особенный камень. Это один из оригинальных, подлинных звездных камней, выкопанных вместе с горсткой других во время одной из последних операций Фонда, когда был убит хтониец — один из самых крупных и свирепых на сегодняшний день. Это произошло во время якобы археологической экспедиции в местность «обреченного» Сарнатха, где некогда находилась Страна Мнар — теперешняя Саудовская Аравия. Камешек был изготовлен самими Старшими Богами, кем бы и чем бы они ни были.
Я наклонился, взял камень и принялся пристально его разглядывать. На его поверхности я рассмотрел тонкие линии — завитки и зигзаги и странные символы, словно бы пытавшиеся утаить от моего глаза все свои элементы.
— Здесь… знаки!
— Узнаете их? — торопливо спросил профессор с нескрываемым интересом.
— Да, пожалуй, узнаю, — ответил я. — Они очень похожи на иероглифы на циферблате часов Кроу — его машине пространства-времени. Думаете, тут может быть какая-то связь?
— Вне всяких сомнений, связь может быть, — весело ответил Писли. — С тех пор как я впервые увидел часы дома у Кроу, я тысячу раз подталкивал себя, заставлял думать о них. Я сразу понял, что часы невероятно важны, но кто мог догадаться, насколько? Нужно было вести записи, делать фотографии. Так ведь Кроу мне даже сам говорил, что считает эти часы…
— Игрушкой Старших Богов? — закончил я фразу за профессора.
— Да, именно так. Конечно, не все еще потеряно: у нас есть книги из Мискатоникского университета, из которых Кроу извлек немало подсказок о том, как… управлять этой треклятой штуковиной! Но как же я теперь жалею о том, что не сфотографировал часы. Для целостной картины важен каждый фрагмент информации — как любой кусочек картона при сборке головоломки, а перед нами — одна из самых главных загадок мироздания.
— А что-нибудь еще про Фонд? — нетерпеливо спросил я, когда Писли договорил. — Как далеко вам удалось продвинуться за десять лет? Какие успехи? Какие неудачи? Что нового узнали? Обнаружили ли Р’льех в Тихом океане? А Шудде-М’ель? Что теперь с Главным из роющих землю? Боже мой, пожалуйста, я просто умираю, как хочется все разузнать! Десять лет — я потерял десять лет!
— Вот это да! — Профессор поднял руки вверх. — Притормозите! Я вам все расскажу, конечно, но лучше будет, если я начну с того, чего мы не сделали. К примеру, Р’льех мы не нашли, а это, в свою очередь, наводит нас на мысль о том, что рассказ Йохансена ошибочен — не в том, что касается фантастического города неземных размеров, углов и пропорций, существующего на дне Тихого океана, а в том, что некий остров, поднявшийся со дна океана в тысяча девятьсот двадцать пятом году, был Р’льехом и что его адским обитателем был Ктулху, собственной персоной. В том, что это был один из отпрысков Ктулху, похоже, сомнений нет, но чтобы сам Великий Ктулху? В этом мы сомневаемся. Вы могли бы сами изучить этот вопрос, Анри. Фонд давно занят этим вопросом. Вкратце, рассказ Йохансена таков:
Двадцать третьего марта тысяча девятьсот двадцать пятого года в точке с координатами сорок семь градусов и девять минут южной широты и сто двадцать шесть градусов и сорок три минуты западной долготы судно «Тревога» под командованием Йохансена в этих водах пережило целый ряд несчастий, сильно сбилось с курса и пристало к маленькому острову, который прежде не был отмечен ни на одной карте. В данный момент глубина моря в этой области составляет две тысячи морских саженей. Речь идет о регионе, находящемся на самом краю Тихоокеанско-Антарктического хребта, где дно резко обрывается вниз до трех тысяч морских саженей и даже глубже. Эта область не отличается бурной вулканической деятельностью, и в любом случае, катаклизм, в результате которого на поверхность поднялся бы хотя бы маленький клочок суши, вне всяких сомнений, был бы зарегистрирован. Поэтому мы могли бы решительно сбросить со счетов повествование Йохансена, но Фонд в лице Чарльза Форта предпочитает делать собственные выводы!
Выпячивание дна Тихого океана, так же местами сглаживание — по мере того, как Австралия сдвигается севернее вследствие материкового дрейфа, были очень ярко выражены в области Тихоокеанско-Антарктического хребта с начала миоцена. Остров, поднявшийся над поверхностью воды в тысяча девятьсот двадцать пятом году, на самом деле был проявлением этого длительного геологического выпячивания, а его скорое исчезновение можно приписать действию тех же самых сейсмических сил.
— Я тоже читал Форта, — сухо заметил я. — И я думаю, он бы возразил против того, что вы только что сказали, Уингейт.
— А? О, конечно, возразил бы — если бы мы не отправили батисферы в это самое место всего лишь три года назад и не обнаружили то, что обнаружили.
— Продолжайте, — сказал я, наконец поставив тарелку на поднос. — Что вы нашли?
— Первым делом мы погрузили простой водолазный колокол. Устройство, которое мы опустили в море, чтобы закрепленные на нем камеры записывали все, что увидят. Колокол опустился на дно на глубине всего двести морских саженей — в верхней точке для субмарин. И теперь наше устройство быстро погружается на большую глубину. Но прежде чем потеряли колокол, нам удалось увидеть фантастические картины, подобных которым…
— Потеряли? — вмешался я.
— Да. — Писли мрачно кивнул. — Мы потеряли устройство. Тросы оборвались, колокол разлетелся на куски — а между прочим, его корпус был способен выдержать давление порядка тысяч тонн! Позднее мы подняли на поверхность фрагменты, и они оказались фантастически зазубрены, сдавлены и словно бы погрызены. Мы думаем, что на наше устройство напал морской шоггот, а может быть, не один. Шогготы с незапамятных времен обязаны защищать и почитать своих спящих господ, отродье Ктулху.
Во втором колоколе я спустился на дно лично…
— Вы… что сделали? — Я снова не дал профессору договорить, поскольку был потрясен его сообщением о том, что мне показалось жутким безумием.
Он мне вяло, по-стариковски улыбнулся, наклонился и постучал кончиком ногтя по поверхности каменной звездочки, которую я вернул на место, около вазы с цветами.
— Ты ни о чем не забываешь, Анри? Нет? Ну, так вот… Как я и говорил… Это произошло три месяца спустя. Мы старательно картировали Тихоокеанско-Антарктический хребет. Вместе с двумя молодыми людьми я совершил еще одно погружение в автономной батисфере, которая больше напоминала подводную лодку. Для защиты мы захватили с собой несколько звездных камней, естественно, но тем не менее погода была плохая, и всю дорогу от Бостона нас преследовали разные несчастья: штормы, туманы, какие-то поломки. Имейте в виду: мы не были настолько наивны, чтобы приписывать эти происшествия простым совпадениям. Со дней старушки «Русалки» мы многому научились…
