Но сегодня все его мысли были заняты этой медноволосой девственницей, которой еще предстояло открыть ему свое настоящее имя и которая подарила ему свою невинность с такой непосредственностью и энтузиазмом, что едва не прикончила его, заставив тосковать.
Раньше Ахилл никогда не тосковал и ни о чем не жалел.
Он не позволял себе желать несбыточного. И никогда не испытывал бессмысленной ностальгии по прошлому. Сегодня же Нью-Йорк словно смеялся над ним, потому что Ахилл оказался в затруднительном положении, чего раньше с ним не бывало. Город будто хотел отбросить его в прошлое, которое он использовал лишь в качестве оружия против самого себя.
Ахилл плохо помнил свою мать. А может быть, просто считал это сентиментальной слабостью. Ему было лет семь, когда она умерла, так и не сумев хоть как-то защитить детей от скотского поведения мужчины, за которого когда-то вышла замуж.
Деметриус был крупным, физически сильным и грубым мужланом. Он всю жизнь проработал докером. У него были огромные ручищи, которыми он не только таскал грузы, но часто пускал их в ход в семье. Дрался с собутыльниками, шпынял собаку, избивал жену и четверых детей. Ахиллу доставалось больше всех – он был пасынком Деметриуса. Его родной отец погиб, и мать вышла замуж за этого жестокого мужлана, который и собственных троих детей не щадил.
После подозрительной смерти матери, обстоятельства которой никто толком не расследовал, все стало еще хуже. Характер Деметриуса окончательно испортился. Он превратился в запойного пьяницу, вымещая злобу на детях. Он часто оставлял младших на попечении семилетнего Ахилла, пропадая из дома на несколько дней.
Оглядываясь назад, Ахилл понимал, что такое поведение отчима не могло закончиться добром. Но в то время он сам был ребенком. Тем не менее груз вины камнем лежал у него на сердце всю жизнь, несмотря на все его успехи и достижения. Что бы он ни построил, какую бы удачную сделку ни совершил – это не могло вернуть жизнь троим его сводным братьям. Ему поручили следить за братьями. Он отвечал за них и не справился. Это клеймо осталось с ним на всю жизнь.
Однажды вечером он уложил младших спать и сам вскоре уснул, не почувствовав утечки газа в квартире. Когда Деметриус вернулся домой под утро, его сыновья уже умерли от удушья, а Ахилл был без сознания. Таковы голые факты. Но с той поры Ахилла не покидало чувство вины за три невинно загубленных души. Его мучили кошмары. Перед глазами стояла ужасная картина – вот полицейские выносят из квартиры безжизненные тела его младших братьев, а вот он стоит у края могилы рядом с тремя маленькими гробиками и безутешно рыдает.
После этого несчастного случая Ахилла отправили жить к дальней родственнице, которой не было до Ахилла никакого дела. Она и не скрывала, что дает ему лишь крышу над головой, остальное ее не интересует. Ахилл теперь понимал, что это было для него своего рода подарком: никто не лез ему в душу с сочувствием, не воспитывал его, не обсуждал произошедшее. Он замкнулся в себе и стал готовиться к мести. Ахилл загнал все чувства, кроме ненависти, в самый дальний угол души. Разработав план, он набрался терпения и стал ждать подходящего момента. Прошло десять лет. Ахилл возмужал и понял, что готов осуществить месть. Он нашел Деметриуса в заштатном баре, недалеко от той лачуги, где раньше влачила жалкое существование их семья, где его приемный отец издевался над матерью, бил детей и сделал Ахилла ответственным за произошедшую трагедию.
Все эти десять лет Ахилл внушал себе, что должен уничтожить Деметриуса. Такому чудовищу не место на земле. Ахилл не сомневался в этом ни на йоту. Именно из-за Деметриуса погибли его младшие братья и мать.
Ахилл долго наблюдал за баром, не решаясь войти. Не только потому, что это убогое место было малопривлекательным для богатых хипстеров из фешенебельных районов, но и потому, что увидел сильно постаревшего и растерявшего былую силу и задиристость отчима.
Он подошел к Деметриусу темной холодной ночью. В этой части города никому бы и в голову не пришло вмешиваться в уличную драку. Ярость бурлила в нем, подобно горному потоку. Наконец-то он сможет отомстить. Он думал, что испытает триумф и удовлетворение после всех лет, потраченных на подготовку мести. Он повзрослел и стал сильным. Ахилл был готов сразиться с ненавистным отчимом, отравившим его детство. Одного он не мог предугадать – этот старый пьянчужка не узнал его. Деметриус понятия не имел, кто перед ним.
Это означало, что Ахилл зря проторчал на этой жалкой улочке, готовый сразиться со старым пьяницей, от которого разило дешевым разбавленным виски и зря прожитой жизнью.
Ахилл не стал трогать отчима. Он посчитал это ниже своего достоинства. Терроризировавший его в детстве громила превратился в жалкого, изможденного старика.
В тот момент, стоя на темной грязной улице, где прошло его детство, Ахилл поклялся себе, что никогда больше не позволит, чтобы им управляли чувства.
Он потратил впустую годы, планируя уничтожение старого, сломленного жизнью человека, не заслуживающего быть его противником.
Ахилл пощадил Деметриуса и навсегда забыл о нищенском прошлом. «Возврата назад не было и не будет», – решил он.
Эта философия сослужила ему хорошую службу. Она вела его по жизни. Ахилл всегда оставался хладнокровным и наперед рассчитывал каждый шаг с наибольшей для себя выгодой. Ахилл больше не позволял ни положительным, ни отрицательным эмоциям брать верх. И это позволило ему стать тем, кто он сейчас есть.
Тем не менее принцесса Валентина каким-то непостижимым образом сумела добраться до глубинных уголков души, где царили мрак и холод, и растопить их, заставив его снова обрести чувствительность и эмоциональность.
– Тебя что-то тяготит? – раздался за его спиной тихий, слегка осипший от сна или его недостатка голос. – Я так и знала, что сделаю что-нибудь не так.
Однако в ее голосе не было неуверенности. Валентина излучала тепло и удовлетворенность. Она говорила так, как подобало принцессе и дочери короля одного из немногих оставшихся королевских домов в Европе. Более того, она была единственной женщиной, перевернувшей жизнь Ахилла.
И тем не менее она продолжала ему лгать. Этот факт вдруг стал ему невыносим.
Они занимались любовью. Она поддразнивала его со свойственной ей непосредственностью, шутила с ним. Он не позволял никому обращаться с ним подобным образом. И все-таки она ему лгала. То, что она не открывала ему правды о себе, теперь казалось Ахиллу не просто ложью, а предательством.
– Ничего меня не тяготит, – грубо ответил он.
Он услышал, как она вылезла из кровати и прошлепала босиком к окну, возле которого он стоял. Ахилл знал, что ему нужно обернуться, прежде чем она подойдет, но не сделал этого. Ему следовало дать ей отпор, пока не поздно.
Однако Ахилл малодушно смотрел в окно.
Через мгновение она оказалась за его спиной и обвила руками его талию таким привычным жестом, словно делала это каждый день. Затем она прижалась лицом к его спине.
