– Вы должны были приехать в шале еще два часа назад. Похоже, мне придется присматривать за вами, чтобы уберечь вас от неприятностей.
– Вряд ли можно назвать неприятностями таких хорошеньких девушек, особенно Халфриду. Она спросила, уж не жена ли пришла за мной, чтобы устроить мне небольшую взбучку.
– Жаль, что она не спросила меня. Я бы сказала ей, что не вышла бы за вас замуж, будь вы даже единственным мужчиной на земле, – натянуто ответила Холли.
– Правда? Меня ведь считают выгодной партией. – Казалось, его развеселили ее слова. – А некоторые издания называют меня не иначе как «самым завидным холостяком Европы».
– Наверное, все потому, что вы миллионер.
Джарек громко захохотал, и в его взгляде промелькнуло восхищение.
– Холли, ваше имя подходит вашей колючей натуре
[1]. А вы бы вышли замуж из-за денег?
– Конечно нет. И я уже сказала вам, я не ищу себе мужа.
Его брови чуть сдвинулись вверх.
– Вы меня удивили. А я отнес вас к тому типу женщин, которые мечтают о коттедже с розами, браке с надежным парнем и парочке ребятишек.
Ее сердце болезненно сжалось, но она ослепительно улыбнулась:
– Я выросла в английской деревушке и из собственного опыта знаю, что в старомодных коттеджах водится сырость, а их отопление обходится очень дорого. Я слишком занята карьерой, чтобы думать о браке. Рабочий день психотерапевта не с девяти до пяти, вот почему я пришла сюда… – Холли взглянула на свои часы, – без десяти шесть, чтобы спасти вас от самого себя.
– Может, я не хочу, чтобы меня спасали. – В голосе Джарека послышалась сталь.
Холли выразительно посмотрела на почти пустую бутылку водки, стоявшую перед ним на столе.
– Вы пользуетесь дурной славой среди журналистов, а это значит, что вы узнаваемое лицо. Чтобы вы хотели знать, здесь, в баре, может найтись какой-нибудь человек, который сфотографирует, как вы балуетесь алкоголем и развле каетесь с девочками, и разместит эти снимки в соцсетях. Как, по-вашему, отреагирует ваша сестра, когда узнает, что вы струсили и отказались проходить курс психотерапии?
– Я никогда в жизни не трусил! – От Джарека повеяло ледяным холодом.
– Для того, чтобы признать и разобраться со своими эмоциональными проблемами, нужно мужество. Было бы намного легче продолжать вести эгоистичный образ жизни, наплевав на то, что своим поведением вы заставляете страдать людей, которые любят вас.
– Меня никто не любит, – спокойно ответил Джарек, словно и не злился секунду назад.
– Вас любит сестра, иначе она бы не переживала из-за вас, – тихо возразила Холли.
– У Элин есть своя семья, и я рад, что она снова счастлива. Я боялся, что разрушил… – Джарек запнулся и стиснул челюсти.
– Что вы разрушили? – Холли задержала дыхание в надежде, что он договорит. Она чувствовала, что он чуть не сказал что-то очень важное, что могло бы помочь понять его.
– Не важно.
Она не могла силой заставить его говорить. Терпение было самым ценным инструментом психотерапевта. А еще Холли не могла вытащить его силой из бара. Поэтому она стояла перед ним и в панике думала, что будет делать, если он откажется уходить.
У нее отлегло от сердца, когда Джарек, словно пленник, поднял руки над головой, отчего его свитер чуть приподнялся, открыв ее взору золотистую кожу, видневшуюся над поясом его брюк.
Взгляд Холли словно магнитом притянуло к этой полоске обнаженного тела, покрытого русыми волосками, исчезавшими под его брюками. Ей стало вдруг жарко, когда она представила, где эти волоски росли погуще…
Она вздрогнула, услышав голос Джарека, и густо покраснела, взмолившись, чтобы он не прочитал ее мысли.
– Я тронут вашим желанием спасти меня, но подозреваю, что вы больше переживаете из-за того, чтобы профессор Хеппел не разочаровался, что предложил вам работу. Гюнтер сказал, что вы стали сотрудницей клиники «Фриден» совсем недавно.
– Хотите верьте, хотите нет, я стараюсь делать свою работу хорошо, и я искренне хочу помочь вам. – Холли почувствовала себя немного виноватой, потому что в словах Джарека была доля правды.
К счастью, он не стал продолжать этот разговор, а схватил свою куртку и вышел за Холли из бара. Они ехали молча, и ей не приходило в голову ничего такого, что могло бы поднять ему настроение, которое стало еще более мрачным, когда они добрались на место.
Карл проводил их в обшитую деревом гостиную, где в камине жарко пылал огонь, а на кожаных диванах громоздились цветные подушки. Джарек беглым взглядом окинул окружающую обстановку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу в темную зимнюю ночь.
– Вы должны понимать, что все, чем вы поделитесь со мной во время наших сеансов, останется между нами, – тихо сказала Холли, наблюдая за Джареком.
Он напоминал ей посаженного в клетку волка, кипевшего от злости. Холли удивилась, что он казался трезвым после такого количества выпитой водки. Она боялась, что Джарек будет выползать из бара или, что еще хуже, его оттуда вынесут. Холли не хотела, чтобы профессор Хеппел узнал, что ее пациента поймали за выпивкой, когда не прошло еще и часа после его появления в клинике.
– Надеюсь, вам будет здесь удобно. Карл – превосходный шеф-повар, а горничная Беатрис позаботится о доме. Я провожу вас в ваши апартаменты. Возможно, вам понадобится немного времени, чтобы обустроиться и освежиться перед встречей с профессором Хеппелом.
Холли не осмелилась предложить, что ему понадобится протрезветь, но его насупленный взгляд говорил о том, что он прекрасно понял, что она имела в виду.
– Мне не нужна нянька.
Он в два шага пересек гостиную и остановился перед Холли так близко, что она уловила пряный аромат его туалетной воды.
– Но я знаю, что нужно лично вам.
– Так просветите меня, – изогнула брови Холли.
Джарек в ответ хищно улыбнулся:
– Вам нужно купить блузку на размер больше.
Холли проследила за его взглядом и чуть не сгорела со стыда, увидев, что одна пуговица на ее блузке расстегнута, и оттуда выглядывает ее кружевной бюстгальтер. Она залилась краской и потянулась к пуговице, но Джарек опередил ее и застегнул блузку, коснувшись при этом ее груди.
Одного мимолетного прикосновения хватило, чтобы ее бросило в дрожь, а ее грудь тут же налилась тяжестью. Насмешливый взгляд Джарека подзадоривал ее искать оправдания своим набухшим соскам в холодной погоде, теперь, когда они находились внутри теплого шале.
Холли хотелось стереть с его лица эту самодовольную улыбку, залепив ему пощечину, но она сдержалась.
