— Значит, ты видела, как выстрелили в мужчину. Ты видела, как пуля попала в фон Беринг?
Анника провела рукой по голове, отбросив назад волосы.
— Не знаю, — ответила она. — Но я смотрела прямо на нее, когда она поняла, что в нее попала пуля. Из груди ее хлестала кровь — вот так…
Анника показала рукой.
— Потом я упала. Кто-то меня толкнул, и я грохнулась на пол рядом с Каролиной. Около нее был какой-то мужчина, пытавшийся рукой зажать рану. Алая кровь, пузырясь, текла струей между его пальцами…
Анника прикрыла ладонью глаза, пытаясь отогнать страшное воспоминание.
— Господи, какой ужас, — сказала Берит. — Может быть, тебе с кем-нибудь поговорить об этом?
— Ты имеешь в виду групповую психотерапию? — спросила Анника и выпрямилась. — Нет, не думаю.
— Почему? Говорят, многим помогает.
— Мне не поможет, — ответила Анника, и в этот момент зазвонил ее сотовый телефон.
Звонил Спикен, шеф новостной редакции.
— Ты собираешься сегодня на работу или ты в отпуске?
— Я в редакции и работаю, — ответила Анника.
— Отлично. Значит, ты уже знаешь, что случилось?
Анника похолодела.
— Что?
— Ответственность за выстрелы в ратуше взяла на себя террористическая организация «Новый джихад».
В редакции новостей было почти пусто, когда в ее помещение, запыхавшись, вбежали Анника Бенгтзон и Берит Хамрин, волоча за собой сумки и куртки. За большим столом сидел Патрик Нильссон и читал телеграммы; Спикен возбужденно говорил по телефону, одновременно давая жестами указания группе иллюстраторов.
Андерс Шюман стряхнул снег с толстого шерстяного пальто, потом снял его и бросил на свободное кресло.
— Как мы будем выходить из положения на этот раз? — спросил он, понимая, как утомленно звучит его голос. — Это нападение — вид преступления, с которым в Швеции раньше не сталкивались. Это значит, что нам надо проявлять максимум осторожности в этических вопросах и не переступать рамки шведских законов.
Он быстро оглядел помещение. Ни один из коллег в эту ночь не спал больше двух часов, так что и сам он не имел никакого морального права жаловаться.
Наступила новая эра, устало подумал он, тяжело усаживаясь на диван.
Спикен положил трубку и схватил со стола стопку распечаток.
— «Новый джихад», — сказал он. — Мусульманская террористическая группа с базой в Германии. Полиция безопасности ожидала чего-то подобного. Полчаса назад террористы через свой сервер в Берлине сделали заявление, в котором взяли на себя ответственность за «убийство еврейского фашиста и сиониста Аарона Визеля, неверного, заслужившего смерть». Эта группа отличается своеобразной изобретательностью и, посчитав, что достигла успеха сегодня, может рассчитывать на успех и завтра. Патрик разговаривал с Рансторпом, специалистом по терроризму; мы пытаемся раздобыть сведения о предыдущих терактах группы и связать ее деятельность с «Аль-Каидой».
— Тем не менее одна вещь здесь не сходится, — сказала Анника Бенгтзон.
Анника и Берит Хамрин уложили свои куртки поверх пальто Шюмана и сели на свободные стулья в конце стола шефа.
— Что именно? — спросил Патрик.
— Визель жив, — напомнила Берит.
Спикен потерял нить и посмотрел на Берит и Аннику со смешанным выражением удивления и недовольства.
— Да, слава богу, он жив, — сказал он, — но это уже детали.
— Но не для Визеля, — возразила Анника. — Могу это на сто процентов гарантировать.
Шюман искоса следил за спором, но решил не вмешиваться.
Спикен махнул рукой:
— Откуда я знаю, что у них там произошло? Может быть, они составили заявление до покушения, а потом уже не смогли его изменить. Они, правда, смогли исполнить свой план — проникнуть на нобелевский банкет и выстрелить в него.
— До того, — сказала Берит. — До того, как имело место нападение?
Спикен довольно улыбнулся:
— Именно так. Полиция устраивает пресс-конференцию в два часа дня. Думаю, что на нее пойдет Патрик, если он больше ничем не занят. Как ты, Патрик?
Патрик Нильссон выключил новостной сайт и широко зевнул.
— Я хотел сосредоточиться на Рансторпе, — сказал он, — а потом поговорить с источниками из колледжа министерства обороны.
— Хорошо. Анника, значит, на пресс-конференцию пойдешь ты, — произнес Спикен, считая дело решенным.
— Ну, — заговорила Анника, пародируя Патрика, — я хотела сосредоточиться на фон Беринг, а потом поговорить с источниками в Каролинском институте.
Берит захихикала, а Шюман почувствовал, что начинает злиться.
— Мы участвуем в пресс-конференции или нет? — спросил он немного громче, чем обычно.
— На пресс-конференцию пойду я, — сказала Берит, проглотив смешок.
— Мы будем брать интервью у членов семьи фон Беринг? — спросил Шюман. — У Каролины фон Беринг есть семья? Муж, дети, родители?
— Пока у меня нет ответов на эти вопросы, — ответил Патрик.
Спикен изо всех сил хотел сохранить свой авторитет, но репортеры сами решили, куда и кто из них пойдет.
В газете надо подтянуть дисциплину, подумал Андерс Шюман. Такая организация никуда не годится, пора принимать меры. Ничего подобного впредь он не допустит.
— Работая, всегда думайте об онлайновом издании, — сказал он, напутствуя расходящихся коллег. — Никаких сроков завершения работы нет, только дополнения и исправления. Не будьте эгоистами, помогайте друг другу! Анника, можно тебя на два слова?
Анника остановилась, прижав к груди одежду, газеты и бумаги.
— Да? — спросила она.
Шюман подошел к ней и вполголоса спросил:
— Ты все еще полагаешь, что тебе нельзя писать о том, что ты видела?
Анника была бледна, под глазами залегли темные тени.
— Это не я полагаю, а юрист газеты. Он почему-то считает, что шведские законы надо соблюдать.
Она повернулась и пошла в свою угловую комнатку, копна волос упала ей на узкую спину.
От раздражения, возникшего где-то в животе, Шюман ощутил горечь в горле. Мысль мелькнула раньше, чем он сумел ее заглушить: «От нее надо избавляться».
Анника с глухим стуком затворила дверь своего стеклянного аквариума. Шюман становится просто невыносимым. Прошлым вечером он был совершенно неуправляем, а сегодня отдал инициативу Спикену, самому тупому человеку во всей Швеции. Слава богу еще, что Спикеном так легко манипулировать.
«Мне надо держаться от всего этого подальше», — подумала она и включила компьютер.
