— Вы не думаете, что это покушение как-то связано с присуждением премии?
Биргитта Ларсен посмотрела на Аннику так, словно увидела ее впервые.
— Что вы сказали? — спросила она. Лицо ее стало непроницаемо суровым.
Анника ощутила неловкость и с трудом сглотнула слюну.
— Или вы думаете, что это была чистая случайность? Может быть, мишенью был Визель, а Каролина просто оказалась в неудачном месте в неудачное время?
Профессор резко поднялась и уставилась на Аннику.
— Мне не нравятся ваши инсинуации, — резко произнесла она. В глазах Биргитты снова блеснули слезы. — Вам лучше уйти.
— Что я сказала не так? — удивленно спросила Анника. — Я чем-то вас расстроила?
— Пожалуйста, покиньте здание!
Анника положила блокнот в сумку.
— Спасибо за то, что уделили мне время, — сказала она, но женщина, не оборачиваясь, продолжала упрямо смотреть в окно.
Снегопад прекратился, похолодало.
У Анники совершенно окоченели ноги, когда наконец подъехало такси.
— «Квельспрессен»? — спросил шофер, когда она назвала адрес. — Знаете, мне думается, что вы пишете в своей газете много всякой ерунды. Как на телевидении — голые девки и жулики-политики. Я ее не читаю.
— Откуда вы тогда знаете, что в ней пишут? — устало поинтересовалась Анника, доставая из сумки сотовый телефон.
— Ну, я просто знаю, что там пишут всякую ерунду про мусульман, о насилиях и взрывах…
Этот человек сам был иммигрантом. Об этом свидетельствовал его сильный акцент.
— Вчера мы напечатали статью, где говорилось о том, что большинство мусульманских ученых высказываются в пользу работ со стволовыми клетками, ибо Коран учит, что эти исследования сулят благодеяние человечеству, — солгала Анника. — Вы не уменьшите громкость радио, чтобы я могла поговорить по телефону?
Шофер выключил приемник и не произнес больше ни слова.
— Как прошла пресс-конференция? — спросила Анника, когда Берит ответила.
— Полиция работает в тесном контакте с немецкими коллегами. Представители полиции намекают, что скоро начнутся аресты подозреваемых, — сказала Берит. — Спикен был прав, говоря, что они ждут, когда случится что-нибудь еще. В то же время полицейские говорят, что разрабатывают и другие версии. Как твои успехи?
— Нормально. Я поговорила с расстроенной коллегой. Но многого из этого не выудишь. Так что значит «другие версии»?
— Как я понимаю, они ищут следы исключительно в группах, близких к «Аль-Каиде». Думают, что целью был израильтянин, а Каролина убита случайно.
Такси выехало на Эссингское шоссе. Оно было забито автомобилями, и Анника нервно посмотрела на часы. Четверть четвертого. Начались обычные для пятницы пробки.
— Мне кажется, что за этим убийством едва ли стоит «Аль-Каида», — сказала она. — Если бы «Аль-Каида» хотела испортить нобелевский банкет, они взорвали бы всю ратушу. Они никогда не совершают точечных терактов, а потом не убегают, убив не того человека.
Берит тяжело вздохнула.
— Я знаю, — сказала она, — но что мы можем сделать? Они разрабатывают этот след, а значит, мы должны о нем писать.
— Мы можем найти людей, которые поднимут их на смех, — возразила Анника. — Людей, которые проведут параллель с Хансом Хольмером и глупой упертостью в отношении курдского следа в убийстве Улофа Пальме.
Ни для кого не было секретом, что убийство премьер-министра Швеции так и не было раскрыто, не в последнюю очередь потому, что руководитель расследования целый год цеплялся за версию связи убийства с заговором Курдского движения за независимость.
— Насколько вероятно, что нам позволят опубликовать такую статью? — устало спросила Берит, и Анника поняла, что коллега права. Газета никогда не пойдет на публикацию статьи с критикой полиции в такой момент. Полиция с помощью конкурентов просто заткнет им рот.
— Встретимся в редакции? — спросила Анника.
— Нет, я, наверное, немного задержусь. Я как раз еду в больницу к охраннику. Ты работаешь в выходные?
— Меня никто об этом не просил, — ответила Анника.
— Хорошо. Хоть немного отдохнешь, — сказала Берит, собираясь отключиться.
— И еще одно, — торопливо произнесла Анника Бенгтзон. — Зачем кому-то понадобилось убивать Каролину фон Беринг?
— Ну, будем надеяться, что среди «других версий» полиции есть и эта…
Анника забрала Эллен из садика всего лишь с пятнадцатиминутным опозданием. После обеда девочка поспала, а это означало, что спать сегодня она не ляжет до полуночи.
Детский сад Калле находился в соседнем здании. Пытаясь одеться, он неловко упал на пол.
— Я хочу умереть! — простонал он.
Анника бросила на пол сумку, присела на скамеечку и посадила сына на колени.
— Ты же знаешь, как я люблю моего маленького мальчика, — зашептала она ему в ухо и качая его на ноге. — Ты же самый дорогой, самый важный для меня человек. Как прошел сегодня день?
— Все глупые! — запальчиво крикнул Калле. — Все глупые, а ты глупее всех. Я хочу умереть!
Когда Калле в первый раз вдруг объявил о своем нежелании жить, Анника была потрясена до немоты, но, поговорив с медсестрой из детского психологического центра, немного успокоилась. Шестилетние дети часто переживают нечто вроде пубертатного периода со вспышками ярости и резкими колебаниями настроения.
Четырехлетняя Эллен, широко раскрыв глаза, молча смотрела на разбушевавшегося брата. Анника притянула к себе дочку и обняла ее.
— Хочешь, мы пойдем в магазин и купим тебе каких-нибудь сладостей?
Калле вытер слезы и, извиваясь, попытался соскользнуть с материнских колен.
— Я тоже хочу сладостей! — закричал он. — И хочу газировки!
Анника крепко прижала к себе сына.
— Перестань кричать, — внушительно и довольно громко сказала она. — Ты, как и Эллен, сможешь выбрать себе любые сладости, какие захочешь. Но газировки сегодня не будет.
— Я хочу газировку! — снова завопил Калле, попытавшись вырваться.
— Калле, — стиснув зубы, хладнокровно произнесла Анника, — успокойся, или ты не получишь никаких сладостей. Ты меня слышишь? Ты помнишь, что было в прошлый раз?
Мальчик застыл на коленях матери, широко открыл глаза и перестал сопротивляться.
— Ты не купила мне конфет, — сказал он, и нижняя губа его предательски задрожала.
— Вот именно, — сказала Анника. — Но сегодня я куплю тебе конфет, потому что ты перестал кричать и не будешь капризничать из-за газировки. Идет?
Ребенок кивнул, и Анника, повернувшись к дочке и поцеловав ее в лобик, спросила:
