Возможно, они не так уж сильно и отличались друг от друга, бог и демон.
Кронос обошел вокруг него, но не прикоснулся к нему.
– Ты – Парис, с большим нежеланием хранящий в себе демона Разврата. Сочувствую твоему демону, потому что хорошо знаю, каково это – лишиться свободы.
О да. Они похожи.
– Тогда ты хорошо знаешь, что значит страдать.
– Да. – Еще одна пауза. Кронос провел ладонью по волосам Париса. – Ты призвал меня, потому что желаешь избавиться от своего демона?
Одним лишь взмахом руки Кронос мог разделить человека и зверя. Но если он это сделает, Парис умрет.
Парис совсем не помнил, какой была его жизнь до появления демона. Да, он хотел покоя. Да, он хотел свободы воли, хотел, чтобы о его мыслях никто больше не знал, но Разврат уже стал его второй натурой.
– Нет, мой господин, – сказал он в конце концов.
– Мудрый выбор. Меня это радует.
– Я твой слуга и создан для того, чтобы радовать тебя.
Кронос усмехнулся:
– Отлично сказано.
Парис не поднимал головы, глядя, как его кровь запачкала край царской мантии. Ему показалось, что пятно приобрело форму сердца.
– Должен признаться, я ожидал…
– Монстра?
– Да. – Он не осмелился солгать. Все это было слишком важно. – Я подумал, что ты с удовольствием покончишь с Владыками.
Раздалось шуршание одежды, и царь богов отодвинулся в сторону, а затем Парис ощутил его теплое дыхание на своей щеке.
– И ты правильно думал, – прошептал Кронос. Снова раздалось шуршание, и Парис больше не ощущал его дыхания. – Я и есть монстр. Таким меня сделала темница.
– Но теперь ты жаждешь поклонения своих подданных. Я стану поклоняться тебе всю свою жизнь, если только ты…
Сильный порыв ветра ударил Париса в спину, и он упал, уткнувшись лицом в пол. Застывшая кровь измазала его щеку.
– Взгляни на меня, демон.
Парис медленно поднял голову. Кронос снова стоял перед ним. Парис не привык подчиняться кому-то, кроме самого себя и своего демона. Инстинкт требовал, чтобы он отказался подчиняться из принципа. Подчинение приведет к новым приказам.
Но ради Сиенны он был готов на все.
Он без колебаний взглянул в лицо Кроносу. Тени, наполнявшие комнату, увеличились, напоминая распростертые вокруг Кроноса руки, укрывавшие и защищавшие его. Но взгляд его темных глаз сиял.
– Ты не можешь знать о моих желаниях.
– Прошу прощения.
Повисло молчание, продолжавшееся целую вечность.
– Должен признаться, я не знал, что делать с тобой и другими Владыками, – наконец сказал Кронос. – Насколько мне известно, вы отбросы, и все же играете важную роль.
Отбросы? Он говорит как охотник. Но, если честно, Парис не раз и сам так думал. Он и другие воины совершили ужасные ошибки. По отношению к миру, к смертным. Даже к олимпийцам, предав их доверие. Но они на протяжении многих веков пытались очиститься от своих грехов.
– И какова эта роль?
– Как будто я должен тебе что-то объяснять, – презрительно откликнулся Кронос.
Парису нечего было ответить. Ничего, что могло бы помочь ему.
– Я знаю, чего ты желаешь, демон. Женщину по имени Сиенна. Ты хочешь, чтобы я вернул ее тебе.
Нелегко было услышать, как твое самое сокровенное желание кто-то произносит вслух. Ему, его демону, в отчаянном безумии мечущемуся в его душе. И хотя Парису хотелось быть только с этой женщиной, его компаньону эта мысль не доставляла удовольствия.
– Да.
– Она мертва.
– Но на примере Люсьена ты уже однажды доказал, что и смерть подвластна тебе.
Кронос тихо усмехнулся:
– Лесть, сладкая лесть. Но я не могу исполнить твое желание. Что сделано, то сделано. Она ушла.
Ужасное разочарование навалилось на Париса непосильным грузом, но он не мог так просто отступить. Воины не сдавались до последнего вздоха, и Парис решил, что даже сейчас есть шанс попытаться уговорить царя богов.
– Я могу предложить за нее кое-что.
– Да, свое поклонение, – со смехом заявил Кронос. – У тебя, демон, нет ничего ценного.
В это мгновение демон Разврата забыл об удовольствиях и неожиданно пожелал боли, и Парис, пылая от ярости, едва сумел сдержать себя и не наброситься на обидчика.
– У меня кое-что есть, – сдержанно ответил он.
– Нет. Ничего. Мне не нужны новые воины. Я обладаю несметными богатствами, свободой, невероятной властью. У тебя моя клетка, но я не могу торговаться из-за нее, потому что дал слово, а мое слово – закон. Хотя, возможно, ты нашел другое оружие.
– Прошу тебя, – выпалил Парис, опасаясь, что Кронос исчезнет в любую минуту. – Ты – моя последняя надежда. Я сделаю все, что попросишь, если ты выполнишь эту просьбу. Я не могу жить без нее. Она нужна мне, лишь она способна унять бурю в моей душе. Она – мой якорь. Без нее я лишь пустая оболочка. Неужели ты никогда не испытывал подобных чувств? Не желал кого-то столь отчаянно, что был готов отдать за него свою жизнь?
Кронос помолчал, а затем вздохнул:
– Твое отчаяние интригует меня. Раз уж Анья решилась отдать свое самое дорогое сокровище, чтобы спасти своего мужчину, мне интересно, на что еще может толкнуть человека столь горячая любовь.
При этих словах Париса охватила всепоглощающая радость.
Кронос с задумчивым видом склонил голову:
– Скажи, почему всем остальным желаниям ты предпочел именно эту женщину? Почему не отважился попросить меня избавить воина Аэрона от его предназначения?
– Я… я… – Черт. И что он за друг после этого? Он должен был попросить именно об этом, и еще несколько недель назад. – Мне стыдно, но я не знаю, что ответить.
Невесомые пальцы снова ласково коснулись его волос.
– Но я по-прежнему ничего не понимаю. Она была твоим врагом, и все же ты предпочел ее другу, которого знаешь всю жизнь. Он спасал тебя. А она хотела убить. Ты любишь его. Но не любишь ее.
Да, это так, и при мысли об этом у него все сжалось внутри от чувства вины.
– А не могу я попросить за обоих?
– Я еще не решил, выполню ли хотя бы одну твою просьбу.
Парис закрыл глаза, безуспешно пытаясь избавиться от всепоглощающего чувства вины.
– Меня влекло к Сиенне, как ни к одной другой женщине с того дня, как демон поселился во мне. Я думал, надеялся, что она могла бы спасти меня от самого себя.
– Это очень эгоистично с твоей стороны. Мне казалось, ты научился контролировать себя за время, проведенное на земле, но ты по-прежнему раб Разврата?
