– Нет, я не могу тебя винить. – Он стащил с нее топ и отшвырнул в сторону.
Ее густые волосы солнечной волной рассыпались по плечам. На ней был черный кружевной бюстгальтер, который он купил ей, ее округлые груди выглядели невероятно соблазнительно. Он сглотнул, представляя, что она наверняка выбрала и такие же трусики.
Не отводя взгляда от его лица, она ухватилась за край его рваной рубашки и потянула ее наверх. Он поднял руки. Данике пришлось встать на цыпочки, и Рейес слегка наклонился, чтобы она наконец смогла снять рубашку. Когда он выпрямился, она снова возбужденно вздохнула.
– Какие глубокие. – Даника протянула дрожащую руку и провела кончиками пальцев по одной из его ран.
Рейес блаженно закрыл глаза. От ее нежного прикосновения к открытой ране по его телу разлилась сладкая боль.
– Когда тебя ранили? – спросила она.
– Я думал, ты хочешь тишины?
Она мотнула головой.
– Недавно, – ответил он.
– Охотники?
– Да.
На ее губах промелькнула улыбка.
– Но она уже заживает.
Заживает? Вот черт. Если его раны вдруг заживут до того, как он овладеет Даникой, он насыплет на них соль или снова резбередит их. Ничто его уже не остановит. Он хотел обладать этой женщиной. Нежно. Медленно. Так, как он всегда мечтал, но у него никогда не получалось.
– Я делаю тебе больно? – спросила она, а затем печально рассмеялась. – Не важно. Просто… поцелуй меня. Уложи меня в постель.
Постель. Да, о да. Рейес открыл глаза и уставился на нее. Один шаг вперед. Другой. Он слегка подтолкнул ее, и Даника упала на кровать. Облизнув губы, она смотрела на него, лежа на спине.
– Сними джинсы, – хрипло приказал он.
Она приподняла бедра, расстегнула молнию и медленно стянула с себя джинсы. О, боги, на ней были черные кружевные трусики. Они были подобны темному грозовому облаку на ее белоснежной коже. И он надеялся, что ее лоно наполнено влагой возбуждения.
Его пенис напрягся, томясь по ее нежному телу. Но в этот момент Боль внезапно ожил и взволнованно заурчал, подчиняя его мысли. Он заскрежетал зубами.
– Твоя очередь, – произнесла Даника, опершись на локти.
Она была еще прекраснее, чем раньше. Его грудь разрывалась от чувств, когда он смотрел на нее. Она была словно Афродита во плоти. Соблазнительная и чувственная. И она принадлежала… ему.
Еще нет… Она хотела, чтобы он уложил ее в постель, но не хотела ничего о нем знать. Но его это не устраивает.
– Ты говорила о моей биографии. Что ж, я провел несколько лет в тюремной камере, – сказал он, – как добровольный заключенный. Не из-за охотников, а из-за своей неконтролируемой жажды причинять и испытывать боль.
– Я не думаю…
– В те времена, в Древней Греции, я сражался с охотниками и разрушал города. Крики боли наполняли меня радостью. После смерти одного из моих друзей, воина, с которым мы сражались плечом к плечу и с которым нас многое связывало, до меня постепенно стало доходить, что я за чудовище.
– Я не желаю это слушать. – Даника покачала головой, шелковистые волосы разметались в разные стороны.
– Я понимал, что не научусь управлять своим демоном, когда за каждым углом меня поджидает соблазн. Мне хотелось истреблять всех, кто смеялся и радовался жизни. Мой отравленный демоном разум не допускал, что кто-то может быть счастлив.
– Рейес.
– И я попросил Люсьена посадить меня под замок. Из всех нас он первым одержал победу над своим демоном. Он не хотел, но все же выполнил мою просьбу. В течение нескольких месяцев я научился ранить себя, когда Боль подавал голос. В конце концов я научился желать только собственной физической боли. И мой демон тоже этого желал, забыв обо всем остальном. – Если бы только темница помогла Аэрону…
– Перестань. Прошу, перестань.
– Почему? Потому, что, зная, что я страдал, ты начинаешь относиться ко мне как к человеку? Потому, что ты не желаешь видеть во мне кого-то еще, кроме демона? Потому, что, когда мы однажды расстанемся, ты надеешься навсегда забыть о моем существовании? – Последние слова он произнес с отчаянием и гневом.
– Да! – завопила Даника, сев на постели. Ее грудь бурно вздымалась. – Да, это так. Мне нельзя желать тебя, но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу не думать о тебе, хотя мне следует думать совсем о другом. У нас нет будущего. Один из твоих друзей хочет убить меня и всех, кого я люблю. Твоя жизнь проходит в бесконечных сражениях, а я хочу покоя.
Правда. Она говорила правду.
– И все же ты здесь, в моей постели. – «И я не могу тебя отпустить».
– Да. – Ее голос и выражение лица смягчились. – Я доверяю тебе. Благополучие моей семьи. Себя. Не превращай наше скорое расставание в пытку. Пожалуйста.
«Пожалуйста». Это слово звенело у него в голове. Рейес взглянул в ее затуманенные страстью глаза. На краткий миг ему показалось, что он возносится к небесам. Возвращается в прошлое. Он вдруг увидел себя рядом с Аэроном, Торином, Парисом и Галеном.
Гален. До встречи с Даникой Рейес бесконечно думал о Галене. Гален буквально источал жизненную силу, одного его присутствия оказывалось достаточно, чтобы воины чувствовали себя сильнее и лучше. Но Рейес тогда не знал, что Гален строил козни у них за спиной.
И, увидев образы своих беззаботных друзей, еще не отягощенных жизнью, грехами и страданиями, он с трудом поборол желание предупредить их о грядущих бедах. Но он знал, что они его не услышат.
Они праздновали тот день, вспомнил он. Предыдущей ночью полчища горгон проникли в спальню Зевса, собираясь разбудить его и превратить в камень. Для этого оказалось бы достаточно одного смертоносного взгляда горгоны, а Верховный бог, проснувшись, был бы застигнут врасплох и не успел бы отвести взгляд.
Парис, любимчик женщин, спал с одной из горгон, разумеется завязав ей глаза, чтобы не превратиться в камень. Влюбленная горгона рассказала ему о планах своих сестер, и Парис тут же предупредил Стражу. Вместе они устроили засаду и мгновенно разогнали всех горгон, не пролив ни капли крови.
«Мы непобедимы», – сказал тогда с гордостью Гален.
И Торин кивнул в ответ:
«Мне хотелось взять одну из этих чудовищ в плен, скажите, со мной что-то не так?»
Рейес закатил глаза.
«Ты такой же, как Парис. Думаешь о том, что тебя изобьют и поцарапают во время секса…» Он задрожал.
«Тебя просто неправильно избивали», – с улыбкой откликнулся Парис.
«Нет уж, спасибо, я предпочитаю милых и нежных женщин», – отрезал Аэрон.
– Рейес, – позвала Даника, прерывая его размышления.
Он покачал головой, приходя в себя. «Если бы я только знал, что меня ждет».
