– Аэрон, – произнес Парис, падая на пол и снова оплакивая единственную женщину, которую когда-то любил. – Я выбираю Аэрона.
В следующее мгновение Аэрон неожиданно распластался на постели. Легион устроилась рядом с ним, ласково поглаживая его лицо. Рейес с удивлением смотрел, как на губах спящего воина играет улыбка и по его лицу разливается выражение блаженного покоя.
Что, черт возьми, только что произошло? Он собирался убить Аэрона, но не смог этого сделать. А затем все внезапно прекратилось, и все вокруг застыли без движения. А в следующее мгновение отравленные воины очнулись, словно с ними ничего не произошло. А затем Аэрон упал.
Воины изумленно переглядывались, не понимая, что произошло. Минуту спустя в комнате появился Люсьен с врачом, недовольным человеком, который едва не умер со страху, оказавшись в толпе вооруженных воинов.
– Рейес, – прошептала Даника.
Наклонившись к ней, Рейес поцеловал ее в висок:
– Помолчи, любимая. Побереги силы. Врач…
– У меня видение.
Ему было плевать на видения, он думал лишь о ней.
– Постарайся не обращать на него внимания. Просто оставайся со мной, пока врач осмотрит рану, хорошо? – Он обернулся к врачу: – Вылечи ее. Дай ей тайленол. Делай все, что необходимо.
Врач бросился к постели:
– Конечно. Конечно.
– Я на небесах, лежу на мраморном помосте. – Даника улыбалась, ее глаза остекленели. – На мне белые одежды, и ангелы поют вокруг.
– Что? Нет, нет! – Он отчаянно затряс головой, догадавшись, о чем она говорит. – Держись, прошу, держись.
Врач склонился над ней, доставая инструменты из черного чемоданчика.
– Поторопись, – приказал ему Рейес.
Но было уже поздно. Глаза Даники закрылись, и ее голова откинулась набок. И мгновение спустя ее тело внезапно растворилось в воздухе.
Его страшный крик потряс небо и землю, сгинув в пучине ада.
Глава 26
– Где она?
– Что ты с ней сделал?
Рейес с опустошенным видом сидел в кресле в гостиной, сжимая в руке стакан с бренди, смешанным с амброзией. Мать и сестра Даники стояли перед экраном телевизора, глядя на кадры из семейной хроники, на которых была запечатлена маленькая Даника. Ее бабушка сидела рядом с ним, вытянув вперед ноги, закованные в гипс.
Три дня назад Рейес заставил Люсьена принести ему этот фильм и теперь не покидал свое кресло. Теперь это было единственное напоминание о Данике и, возможно, ключ к разгадке ее исчезновения. «Даника. Я скучаю по тебе, любовь моя». Ему было наплевать, что охотники, судя по всему, затевали новое вторжение. И он не обращал внимания на друзей, готовившихся к сражению.
Быстрые шаги. Затем пощечина. Он ощупал щеку, но сейчас боль не доставила ему радости.
– Поговори с нами! – крикнула ее сестра.
– Прошу! – воскликнула ее мать. – Побори свою темную сторону и помоги нам.
– Оставьте его в покое, – сказала им бабушка, похлопав его по руке. – Я часто видела демонов во сне, и этот мужчина вовсе не демон. Он любит нашу девочку и делает все, что в его силах, чтобы вернуть ее.
Разве это так? Он чувствовал, что ничего не делает. Но он просто не знал, что еще можно предпринять.
– Если бы я знал, где она, то уже спас бы ее, – ответил он наконец. – Я упустил ее. Вам от этого легче?
Молчание.
– Ну так верни ее! – закричала Тинка, мать Даники.
– Я не знаю как. – Это признание причиняло боль, и эта боль не доставляла удовольствия.
С момента исчезновения Даники прошло пять дней. За эти пять дней Аэрон пришел в себя, его жажда крови полностью исчезла, словно никогда и не существовала. И он извинился.
– Пожалуйста, прости меня. А сам я себя едва ли смогу простить. Я люблю тебя и никогда бы специально не… Боже, Рейес, мне так жаль.
И Рейес сделал то же самое – попросил прощения.
– Я тоже люблю тебя, мой друг. Мне надо было лучше заботиться о тебе. Ты сможешь меня простить?
Они обнялись, и Легион, которая не отходила от Аэрона ни на шаг, пришла в восторг. Но Рейеса не покидало чувство утраты. Он снова и снова взывал к богам, молил их ответить ему, но все безрезультатно.
Он не знал, что делать.
Тинка и Джинджер, сестра Даники, принялись расхаживать у него перед носом, переговариваясь между собой. А он продолжал смотреть на экран. И слушал смех юной Даники.
– Кто забрал ее? – спросила одна из женщин.
– Я слышала, как один из монстров, гм, воинов, сказал, что это работа богов, – ответила другая. – И мы все слышали, как Даника сказала, что видит себя на небесах.
– Если Даника видела небеса, значит, она там, – ответила бабушка. – Поверьте. Уж я-то знаю.
– Хорошо. Давайте предположим, что воин был прав и ее забрали боги. Но зачем?
– Возможно, потому, что она – портал. – Он не хотел говорить слово «была». Это означало бы, что Даника… мертва. Ушла и больше не вернется.
Все три женщины пристально взглянули на него.
– О чем это ты? Какой портал?
Он объяснил, пытаясь сдержать слезы. Боль тоже готов был расплакаться у него в душе. Даника снова весело рассмеялась на экране. Что это она делает? Он склонил голову набок. Она задувала свечи на торте. Он представил ее ребенка, их ребенка, который выглядел бы так же мило, как она, и непременно улыбнулся бы, если бы ему не было так больно.
– Моя крошка была порталом между…
– Она портал, – в унисон прорычали они с демоном. – Портал. И она жива.
– Это просто невозможно, – ответила Тинка и подняла руки. – Она жива, но это не то, что я имею в виду. Я просто… Мне сложно поверить, что она – врата между раем и адом.
– Дочь, ты же видела, как у человека выросли за спиной крылья, – твердо сказала бабушка. – Поверь.
– Но как я могла этого не знать? – потерянно прошептала Тинка. – Как я могла такое упустить.
– Ее сны, – ответил Рейес. – Все дело в ее снах.
– Когда-то я была похожа на нее. – Мэллори печально вздохнула. – Когда я впервые увидела одну из ее картин, едва не лишилась сознания. Признаюсь, я испугалась за нее и не знала, что делать. Если бы я так отчаянно не старалась побороть собственные видения, то, возможно, сумела бы ей помочь.
– И вы помогли ей. Сказки, которые вы ей рассказывали, дали ей силу бороться с кошмарами, а не прятаться от них. – Его глаза щипало от слез, и он потер их ладонью. «Моя Даника, милая Даника».
Мэллори стиснула его руку.
Тинка снова принялась расхаживать по комнате. А Рейес снова уставился в телевизор. По экрану пробежала рябь, а затем начался новый фильм. Здесь Данике было примерно одиннадцать лет, и она рисовала. Она вся перепачкалась красками и напоминала живую радугу.
