Вот так внезапно выяснилось, что Валька значит для меня куда больше, чем я могла предположить.
«Ты когда втюриться в него умудрилась, дура?» Все краски мира разом поблекли, хотелось бежать отсюда куда глаза глядят. Но я точно приросла к стене.
Между тем Валька, дождавшись, когда «Фольксваген» скроется за поворотом, достал из кармана очки, надел их и не спеша огляделся. Он был в привычном спортивном костюме, и в этих очках я видела его не раз, но внезапно меня поразила мысль: передо мной совершенно другой человек, которого я не знаю.
Он прошел мимо по противоположной стороне улицы. Я осталась незамеченной и почувствовала облегчение. Правда, длилось оно недолго. Надо было решать, что делать дальше. Позвонить с известием о внезапной болезни? Притворщица из меня так себе. Особенно сейчас. Вернуться домой и отключить мобильный? А если он ко мне явится?
Тяжело вздохнув, я направилась к парку. Вальку из вида успела потерять, но вскоре вновь увидела. Он, как обычно, ждал меня у входа.
На бегу особо не поболтаешь, и в тот момент я видела в этом свое спасение. Смотреть на Вальку тоже не хотелось, странное чувство, что его вдруг подменили и рядом совсем другой человек, никуда не исчезло, напротив, лишь окрепло, вызвав странную тоску. Хватило меня на один круг, увидев, что я остановилась, Валька с сомнением спросил:
— Устала?
— Не могу переключиться, — пожаловалась я. — В голове одна работа.
Врала я вполне убедительно, хотя вряд ли этим стоило гордиться.
— Пожалуй, на сегодня хватит.
— Я тебя провожу, — кивнул он.
— Собеседник из меня сейчас хреновый, а ты лишишься удовольствия сделать еще круг.
— Я лишусь удовольствия, если с тобой не пойду, — ответил он серьезно. — Жаль, что я ничего не понимаю в твоей работе.
— Извини, если испортила вечер.
Мне хотелось поскорее с ним расстаться, но возле дома с колоннами он замедлил шаг.
— По-моему, хозяева опять в отъезде, — сказал Валька, кивнув в сторону дома. — Свет вечерами не горит.
Я сказала «ага», но на самом деле думала лишь о том, как бы побыстрее с ним проститься. Валька, должно быть, что-то почувствовал, во всяком случае, навязывать свое общество не стал.
— До завтра? — спросил, когда мы оказались около подъезда.
Я молча кивнула и поспешно открыла дверь. И только когда она захлопнулась за моей спиной, с облегчением вздохнула, а потом разревелась. Но это уже в своей квартире. Стояла под душем и ревела.
Выйдя из ванной, я увидела, что за это время пришло сообщение от Вальки. С минуту не решалась его прочитать, бестолково вертя мобильный в руке. Но в конце концов открыла.
«Спокойной ночи», — написал он, и я, пребывая в сомнениях, все же ответила: «Спокойной ночи».
Утром я пила кофе и пыталась определить, что конкретно вчера произвело на меня столь ошеломляющее впечатление. Появление шатенки? С девицей ничего толком не ясно, возможно, они с Валькой действительно друзья.
Покопавшись в себе еще немного, я пришла к выводу: Валька мне небезразличен, и девица, точнее ее присутствие в его жизни, здорово бесит. Но главное все же не это. Главное — внезапно возникшее чувство, что передо мной человек, не имеющий ничего общего с тем образом, который я успела создать в своем воображении. Я даже присвистнула в досаде, выходило, что дело не в девице, и даже не в Вальке, дело во мне самой. Я чего-то себе нафантазировала, а теперь пребываю в большой печали, раз уж мои фантазии не соответствуют реальности. А если это Валька хотел, чтобы я видела в нем совсем другого человека? Через некоторое время я совершенно запуталась, так и не ответив на главный вопрос: что теперь делать?
Не знаю, как долго бы все это еще продолжалось, но тут позвонил Глазков. Голос его звучал ворчливо, что несколько противоречило его словам.
— Поздравляю, мисс Марпл, вынужден признать: чуйка у тебя есть.
— Конечно, — не стала спорить я. — А что случилось?
— Женский труп — сестра твоей хозяйки, Эмма Сотникова.
— Это точно? — ахнула я.
— Ну… спецы обычно не ошибаются.
Глазков замолчал, а я пыталась за это время осознать случившееся.
— И что теперь? — спросила наконец.
— По-прежнему висяк. Попробуй найди того, кто ее грохнул шесть лет назад.
— Но… была ее записка… — Тут я вспомнила, что записка куда-то исчезла, и мысленно чертыхнулась, после чего совершенно другая мысль пришла в голову, и я завопила: — Тимка! Второй труп, точнее первый, — это Петр Емельянов. Он тоже интересовался домом, был знаком с Эммой и приходил к ней накануне. У него ключица сломана, сестра сказала. Пусть проверят, есть ли перелом у трупа. Это совершенно точно Петька.
Глазков молчал, и я заподозрила, что он меня не слушает.
— Ты понял, что я сказала?
— Понял. Повторить?
— Желательно.
— Мужской труп — Петр Емельянов, — сказал он. — Уже докладывать бегу, волосы назад, — и отключился.
А я повторно чертыхнулась. Лично я не сомневалась: мужской труп — действительно Емельянов, и убийства связаны с проклятым домом. Не зря при одном лишь взгляде на него оторопь берет. К удовлетворению от того, что одной загадкой стало меньше, примешивалось чувство гордости: вот я какая молодец! Никто на дом внимания не обращал, а я сразу поняла: с ним что-то не так. Однако радость по этому поводу была недолгой, предчувствие, как говорится, к делу не пришьешь, а кроме предчувствия, у меня никаких доказательств. Записка Эммы и та исчезла.
Остается уповать на то, что следователей заинтересует рассказ Варвары. Я тут же решила ее навестить. Из запоя ей пора выходить, послушаем, что она скажет на трезвую голову.
Вскоре я уже была возле дома с колоннами, задержалась у калитки, внимательно его разглядывая и пытаясь определить, не произошло ли каких изменений. Дом казался мрачным более обыкновенного, но это скорее моя разыгравшаяся фантазия.
— Что? Очень интересно? — услышала я за своей спиной.
Повернулась и увидела Варвару. На ловца и зверь бежит. Выглядела она помятой, но, похоже, была трезвой.
— Привет, — обрадовалась я. — А я к вам собралась.
Тут же возникли сомнения в ее трезвости, взирала она с недоумением, явно не зная, к чему отнести мои слова.
— Вы меня помните? — спросила я. — Валентина. Симпатичная такая.
— Ты чего орешь? — поморщилась она. — Блин, башка с утра трещит.
— Может, кофе? — предложила я.
— Лучше пива.
— Не лучше, — покачала я головой. — Вас на работе заждались.
— Да пофиг.
— Ну, пиво так пиво.
