— Чего он натворил?
— Дом купил, — ответил Валька с сияющей улыбкой.
— Смеетесь, что ли? — еще больше испугалась женщина.
— Если бы. Дом идет под снос, а его, оказывается, шесть лет назад Юрий Алексеевич купил по доверенности от некоего лица.
— И что теперь? Посадят?
— Для начала надо бы разобраться. Разбудить его можно?
— Попробуйте.
Валька подошел к мужику и, ухватив за предплечья, придал его телу вертикальное положение, после чего гаркнул прямо в ухо:
— Подъем!
Мужик вздрогнул и открыл глаза. Теперь стало ясно: ему лет сорок, пьет беспробудно, а женщине доводится сыном, их внешнее сходство было несомненным.
— Чего? — спросил он громко.
— Поговорить надо! — проорал в ответ Валька.
— Ты чего орешь? — малость обалдел мужик.
— Думал, ты не слышишь.
— Откуда тебя черт принес?
— Из городской администрации. Ты дом купил? Нижняя Гончарная, 23. Шесть лет назад.
— Дом? На хрена мне дом? У меня вот… есть дом. Ничего я не покупал.
— А паспорт твой? Кому паспорт давал, вспоминай.
— Да на хрена? Я по-любому ни при чем.
— Ни при чем! — передразнил Валька. — Я бы сказал, что ты видишь стакан наполовину полным.
— Чего?
— Оптимист ты, Юра, вот чего. Вспоминай, кому паспорт давал.
Женщина в продолжение этой беседы сползла в кресло и теперь с ужасом смотрела на нас, прикрыв рот рукой.
— Так я и знала, — пробормотала она. — Ведь чуяло мое сердце…
— Ну, завелась! — отмахнулся Юра.
Валька повернулся к женщине, видя его заинтересованность, она продолжила:
— Мне этот парень сразу не понравился.
— Какой парень? — задала вопрос я.
— Этот… с паспортом. Лет пять назад… или шесть… да, шесть, наверное… Юрку приволок. В стельку пьяного. Я еще удивилась, где их черт свел. Парень-то моему не пара. Во-первых, трезвый, хоть и попахивало от него, но всяко не пьяный, хотя говорил вроде запинаясь. Только меня не проведешь, я всю жизнь с алкоголиками — сначала отец, потом муж, теперь вот сыночек, прости господи. Я уже тогда заподозрила, что прикидывается. И на всякий случай велела Юрке замки в двери сменить, когда очухался. Ключи-то у него с собой были. Как бы из дома все не вынесли, пока я на работе. У парня с собой бутылка была, я, конечно, прогнать его хотела, но этот бельмы открыл, бутылку увидел… Оставила я их здесь допивать, чего толку скандалить, ведь все равно не успокоится, пока все не вылакает. А как услышала, что мой захрапел, сразу сюда. Парень вроде тоже в кресле кемарил, но я ему на дверь указала. Он и ушел. А через несколько дней снова является. Я как раз с работы вернулась, а они в кухне водку жрут. Парень тут же ушел, я своего давай ругать, мол, почто привел? Смотрю, а на холодильнике паспорт лежит. Юркин. Меня аж в жар кинуло. Зачем, говорю, тебе паспорт? А Юрка мне: «Дружок принес». Я, говорит, у него в прошлый раз паспорт оставил. Да Юрка сроду с собой паспорт не носил, на что он ему? Неужто, думаю, кредит взял или еще чего! Паспорт у него в комоде лежал, в верхнем ящике. Не иначе как этот гад спер, когда мой дурак зенки залил. Ведь мошенников развелось… Сколько ночей не спала, все ждала беды… И вот дождалась…
— Ну, беды-то пока нет. Нам бы только установить личность этого парня. Как его звали?
— Да откуда ж мне знать? Юрка, ты помнишь парня, который твой паспорт свистнул?
Юрка с большой уверенностью ответил «Слава», потом «Гена», потом «Серега». Махнул рукой и со вздохом добавил:
— Да не помню я, когда это было!
Вопрос о том, где парень жил и при каких обстоятельствах они познакомились, тоже остался без ответа.
— А вы что-нибудь о нем рассказать можете? — обратился Валька к женщине.
— Чудной он какой-то.
— Что значит чудной?
— Ну, не знаю… Не могу объяснить. Чудной. Тихоня вроде нашего соседа Стасика, тот с детства то со скрипкой, то с глобусом… Пьяного изображал, а сам весь такой… вежливый. Не матюгнулся ни разу. Интеллигент, одним словом. А глаза дурные. Такой запросто зарежет. Маньяк, одним словом.
«Ну вот, и маньяк появился, — с тоской подумала я. — Почему бы и нет, кстати? Распихивать людей по мешкам — занятие как раз для маньяков».
— А что-нибудь конкретное запомнили? — продолжил задавать вопросы Валька. — Рост, цвет волос, как был одет?
— Куртка на нем была хорошая. И ботинки. Одет чисто. Рост большой, вот как у тебя. Только он щуплый и сутулился, может, нарочно. Волосы русые… Стрижка короткая, на пробор зачесана, отец мой так ходил. Взгляд дурной, но это я уже говорила. Рубашка на нем была, на все пуговицы застегнута. У нас так рубашку только старики носят. Вроде все… Этот гад прям перед глазами стоит, а берусь рассказывать — ничего не получается.
— Ничего, понадобится, составим фоторобот, — кивнул Валька, женщина слабо охнула, как видно, такая перспектива не особенно ее вдохновляла.
Вскоре мы простились, сообразив, что ничего полезного более не узнаем.
— Что скажешь? — спросила я, когда Валька заводил машину.
Он пожал плечами:
— В самом деле странно. Благодарный родственник, желая остаться неизвестным, делает бабке дорогой подарок?
— Который она даже не в силах оценить, — в тон ему добавила я. — Все предельно ясно: кому-то был нужен этот дом, но он не хотел, чтобы дом связывали с его именем, и прикрывался старушкой.
— Вопрос зачем? Усилий, судя по всему, он приложил немало. Паспорт — это полдела. Нужно еще по этому паспорту получить доверенность, а учитывая, что бабка в богадельне…
— Он мог подкупить нотариуса. У Мелентьевой, которая заверяла договор купли-продажи, скверная репутация. Так Глазков сказал.
— Значит, стоило это немалых денег. Нотариусы — народ не бедный и за копейки подставляться не будут. Хотя, по сути, Мелентьева эта ничем не рисковала. Особо приглядываться к владельцу паспорта нотариус не обязан, да и в чем подозревать человека, если дом он покупает, а не продает? Весьма странный вид мошенничества, ты-то сама что думаешь?
— Я думаю, что неплохо бы заглянуть в этот дом. Возможно, тогда многое прояснится.
— Взломать дверь нетрудно… Если там нет сигнализации…
— С ума сошел? — вытаращила глаза я. — Надо идти в полицию. Ведь факт мошенничества налицо.
— Вот с этим не торопись, — вздохнул Валька. — То есть зайти мы можем хоть сейчас, да боюсь, толка не будет. Для начала поинтересуются, какое ты имеешь ко всему этому отношение… Ну, и примерно в этом месте разговор потеряет свою конструктивную составляющую. Я бы на твоем месте соседа напряг.
