Нанао долго возглавляла женский отдел в административном департаменте – она стала единственной женщиной в префектуральном управлении, которая дослужилась до звания инспектора полиции.
– Не знаю. Мы с ней не пересекаемся по работе.
– Но ведь вы оба числитесь по административному департаменту?
– Мы в разных отделах. Говорят, теперь, став инспектором полиции, она уже не так часто смеется.
– Должно быть, работа у нее тяжелая. Знаете, женщине нелегко сделать карьеру в полиции. Ах, простите… так о чем вы хотели меня спросить?
Миками выбрал самый прямой вопрос, какой пришел ему в голову:
– В то время, пока вы находились в доме, не заметили каких-то разногласий или споров между супругами Амэмия и оперативниками?
– Какого рода разногласий?
– Сейчас долго объяснять. Пару дней назад я приехал к Амэмии с предложением, но он наотрез отказался. У меня сложилось впечатление, что он за что-то обижен на нас. Я пытаюсь понять, из-за чего именно.
Мидзуки посмотрела на Миками, прищурившись.
– В самом деле странно. Вы ездили к нему по делу, связанному с прессой?
– Повторяю, долго объяснять.
Мидзуки хихикнула:
– В глубине души вы по-прежнему остались детективом! Скажите это, скажите то, а сами никогда не раскрываете карты! Я-то всегда думала, что в администрации любят торговаться: ты – мне, я – тебе, и так далее…
– Хорошо. – Услышав, что Мидзуки назвала его детективом, Миками вздохнул. Сердце у него сжалось. – Итак, какими вам показались его отношения с оперативниками?
– По-моему, в ту группу входили Урусибара, Какинума…
– И еще Кода и Хиёси.
Мидзуки задумчиво хмыкнула и скрестила руки на груди.
– В тот день я и сама очень волновалась. Вы же там были и должны помнить. Атмосфера там была такая напряженная, что стало трудно дышать. Так было вплоть до того времени, когда Амэмия-сан поехал отдавать выкуп. Вряд ли в такой обстановке можно было ссориться или спорить…
Ее слова совпадали с впечатлениями самого Миками.
– Ну а позже? Вы не заметили чего-то необычного во время ночной подготовки?
– Перестаньте так свирепо на меня смотреть! Мы ведь не на допросе!
– Извините. Если вы что-то можете вспомнить…
– Не могу… Ничего такого я не заметила. Может, вас интересует что-нибудь конкретное?
– Ну, например… не обидел ли кто-нибудь из оперативников жену Амэмии? Что-то вроде того…
– Знаете, она скончалась.
– Да. Я узнал о ее смерти, когда ездил к Амэмии.
– Я ходила на похороны. Мне сообщила Нанао… Хотя я провела у них в доме всего полдня, в основном я общалась именно с Тосико… А знаете, что странно? Вы мне напомнили… На похороны не пришел ни один из четырех оперативников!
– Точно никто не пришел? – удивился Миками. – Вы уверены?
– Д-да… А в тот день… нет, при мне никаких ссор и разногласий у них не было. Не понимаю, какие могли быть причины у кого-то из них ссориться с Тосико.
– Погодите секунду. А как насчет Какинумы? Его тоже не было на похоронах?
– Нет, его я тоже не видела.
– А Урусибара? Он ведь был у них главным…
– Нет, его не было. Хотя я смотрела очень внимательно. Я ожидала, что он придет.
Миками ничего не понимал. Что там произошло? Кода подал в отставку. Хиёси служил в экспертно-криминалистической лаборатории. Они могли и не знать о кончине Тосико. Но трудно представить, чтобы Какинума – человек, который столько лет состоит в следственно-оперативной группе, – не пришел проводить жену Амэмии в последний путь. То же самое относилось и к Урусибаре. Да, позже его повысили, он стал начальником окружного участка, но со стороны бывшего командира группы оперативников подобная бесчувственность странна, если не сказать большего… Даже если забыть о правилах приличия, посещение траурных церемоний считается обязательным для стражей порядка…
Значит, они не забыли… что-то помешало им прийти. Наверное, в этом все дело. Видимо, по какой-то причине они в самом деле сочли невозможным показаться Амэмии на глаза.
– Был ли на похоронах кто-то еще из полиции?
– Да, приезжал Мацуока и кто-то из следственной группы. И еще несколько человек.
– Какая там была атмосфера?
– Печальная. Какая же еще? Ведь арестовать похитителя так и не удалось.
– А как держался сам Амэмия?
– Все время смотрел в землю. Мне показалось, что от него осталась одна оболочка. Все подходили к нему, выражали соболезнование, но он как будто ничего не слышал.
– А цветы, венки присылали?
– Не помню. Во всяком случае, не от нас.
Возможно, Амэмия отказался принимать цветы и венки. Прислать венок с именем начальника участка – вполне нормальное дело.
– А знаете, – вдруг оживилась Мидзуки, – я кое-что вспомнила.
– Цветы?
– Нет-нет, кое-что необычное. Только оно не имело никакого отношения к Тосико. Тот парень в очках… криминалист, кажется.
– Хиёси?
– Да, Хиёси… Так вот, он плакал.
– Плакал?
– Сидел в углу и плакал.
Миками не сразу сообразил, что Мидзуки говорит не о похоронах. Она вспомнила тот роковой день в доме Амэмии четырнадцать лет назад.
– Почему?
– Сама не знаю. Вскоре после того, как Амэмия поехал передавать выкуп, я заметила, что его голова лежит на приемнике. Сначала мне показалось, что он заснул от усталости; я подошла поближе и заглянула ему в лицо. Глаза у него покраснели и распухли. Когда я спросила, в чем дело, он просто расплакался.
Миками насторожился. Наконец-то… первая зацепка!
– А что потом?
– Я растерялась, не знала, что сказать. Потом к нему подбежал Кода; он только что не оттолкнул меня с дороги. Он стал хлопать Хиёси по плечу и что-то говорил ему на ухо.
– Что он говорил?
– Я не слышала. Мне показалось, что Кода его утешал.
Миками постарался вспомнить, как все выглядели, когда он находился у Амэмии. Хиёси, белый как бумага. Совершенно подавленный. Может быть, он не просто устал и испытывал стресс?
– Спасибо. Наверное, надо будет его навестить. – Миками допил остывший чай и встал.
– Ладно. Извините, если я не слишком вам помогла…
– Позвоните, если вспомните что-нибудь еще. – Миками протянул ей карточку с номером своего мобильного телефона.
– Насчет Минако?
– Или насчет того, другого.
