Осакабе молчал и выжидательно смотрел на него. Миками пришлось продолжать:
– Не сомневаюсь, вам известно, что управление раздирают склоки. Уголовный розыск и административный департамент ссорятся из-за предстоящего визита комиссара. Как предполагается, он проведет инспекцию расследования «Дела 64». Комиссар приезжает через четыре дня, а отношения у нас накалились до предела.
Осакабе оставался непроницаемым. Он выглядел как человек, который руководит оперативным совещанием и ждет, когда подчиненные представят все рапорты по рассматриваемому делу.
– По-моему, комиссар Кодзука собирается в ходе своего визита сделать некое заявление, которое грозит уголовному розыску серьезными последствиями. Футаватари помогает подготовить материал, наводит справки о сотрудниках департамента.
Осакабе молчал.
– Возможно, он и к вам приходил с такой же целью?
– Я сказал ему, что понятия не имею, о чем он говорит, – ровным тоном ответил Осакабе.
У Миками закружилась голова; ему стало тепло, как будто он вернулся в родной дом. Осакабе, по сути, сообщил, что оставил Футаватари в неведении. Он обращался к Миками так, словно считал, что тот по-прежнему служит в уголовном розыске.
– О чем же он вас расспрашивал? – Миками попробовал прощупать почву, но Осакабе молчал. – Позвольте говорить откровенно… я по-прежнему не в курсе планов Токио. Если бы вы хотя бы намекнули, что они намерены предпринять, вы бы мне очень помогли.
Молчание затягивалось. Миками гадал, стоит ли упоминать записку Коды. Осакабе тоже участвовал в заговоре молчания. Не захочет ли он отделаться от назойливого гостя? Но у Миками не оставалось другого выхода: он понимал, что Футаватари наверняка уже заговаривал на эту тему.
– Насколько я понимаю, Футаватари упоминал документ, называемый запиской Коды. Прав ли я в своих предположениях?
– Вы директор по связям с прессой; при чем здесь вы?
Вопрос потряс Миками. Ответил ли Осакабе, защищаясь? Или он хотел вначале выяснить, какова позиция Миками, прежде чем можно будет говорить о главном? «Я сказал ему, что понятия не имею, о чем он говорит». Потрясенный словами Осакабе, Миками совершенно забыл объясниться; теперь он понимал, что вопрос Осакабе вполне правомерен.
– При чем здесь я… – У Миками вспотели ладони, он понимал: разговор окончен, независимо от его ответа. – Да, сейчас я временно служу в административном департаменте. И потому обязан исполнять приказы своего руководства. Кроме того, я понимаю, что у Токио есть какие-то планы насчет нас, и я должен им способствовать, хотя и… – Ему хотелось продолжить: «Я не продал свою душу». – Я только хочу узнать самое необходимое, чтобы добросовестно исполнять свою работу директора по связям с прессой. В конце концов, я отвечаю за подготовку визита комиссара. Поэтому я к вам и пришел.
– Как вы воспользуетесь полученными сведениями?
– Буду держать их при себе и выполнять приказы.
– Хотите сказать, что вы служите в административном департаменте, но в глубине души остаетесь детективом?
– Нет, я… – Миками замолчал, задумался. Глупо притворяться, что он чувствует себя своим в административном департаменте, особенно после того, как сюда его привела ненависть к Футаватари. Осакабе прав. Миками не в состоянии забыть о том, что в глубине души он по-прежнему остается детективом. Даже если он, вопреки собственному мнению, все же продал душу, он по-прежнему детектив плотью и кровью. Он не такой, как Футаватари. Осакабе прогнал Футаватари, но Миками был уверен, что с ним он так не поступит. – Да, я думаю, вы правы, и я ничего не могу с этим поделать. Я не забываю о том, что я детектив, чем бы мне ни приходилось заниматься.
– Хотите вернуться в уголовный розыск?
– Не стану отрицать – да. Но…
– То есть вы бы хотели, чтобы все шло гладко?
– Гладко?
– Конечно. Та работа легкая. Легче не бывает.
Миками не верил собственным ушам. Чья работа легкая? Что Осакабе имеет в виду? Может быть, он имеет в виду работу детектива? Хочет сказать, что легко быть сотрудником уголовного розыска, где он мог оставаться самим собой? В уголовном розыске остался не только его письменный стол; там же остались его гордость и его достижения…
Осакабе опустил руки:
– Возвращайтесь на свой пост. Нет ничего глупее, чем жертвовать настоящим ради будущего.
Что?!
– Сегодня предназначено для сегодняшнего дня, завтра – для завтрашнего.
Миками ошеломленно застыл.
Осакабе уже встал. Но Миками необходимо было принять решение.
– Пожалуйста, подождите!
Он понял, что вынужден сказать последнее, что еще могло задержать Осакабе.
– По-моему, вам известна правда о записке Коды. Если информация получит огласку, она повредит и вашему доброму имени.
Осакабе посмотрел на него сверху вниз. Он смотрел спокойно, философски, как будто выкинул все проблемы из головы много лет назад.
– Возвращайтесь на свой пост. Такая возможность выпадает раз в жизни.
– Но ведь пострадать может весь уголовный розыск!
Осакабе по-прежнему делал вид, что не слышал вопроса.
«Что же делать? Бежать?»
Осакабе вышел из комнаты, оставив после себя лишь дуновение холодного воздуха, который коснулся лица Миками. Едва его шаги стихли вдали, в гостиную вошла его жена; она держала в руке чашку и блюдце.
– Хотите чаю перед уходом?
Ее голос почему-то успокаивал. Миками почувствовал, как расслабляются спина и колени. «Десять минут, ровно десять!» Он не сомневался, что у Футаватари осталось такое же горькое послевкусие от чая после того, как Осакабе его покинул.
Глава 39
Хотя на улице было холодно, Миками почувствовал, что у него горит лицо.
В битве за информацию и он, и Футаватари потерпели болезненное поражение. Впрочем, в последнем раунде верх остался за Футаватари: он знал, каковы намерения Токио, а Миками – нет. Зато ему, Миками, известна тайна записки Коды. Однако, как он ни старался, ему не удалось развязать язык Футаватари, и Осакабе оказался несокрушимой скалой.
Но это не все…
«Возвращайтесь на свой пост».
«Такая возможность выпадает раз в жизни».
Он понял, что очень устал. Пора домой! По пути он заехал к Хиёси и передал его матери записку: «Вы ни в чем не виноваты». После того как Какинума рассказал, как было дело, Миками уже не испытывал такой острой необходимости повидаться с Хиёси. И все же он понимал, что обязан довести дело до конца и передать Хиёси свое послание.
Минако приготовила на ужин скумбрию и жареные овощи. Хотя она не улыбалась, выражение ее лица немного смягчилось. Миками ожидал, что она снова заговорит о телефонных звонках, но Минако, надев фартук, деловито накрывала на стол. Возможно, жена была довольна тем, как они сегодня побеседовали по телефону. Во всяком случае, она пока не собиралась вести никаких сложных разговоров.
