Сува подошел к его столу и загородил от него Микумо.
– Я послал Курамаэ в соседнюю комнату, чтобы он проверил, как там дела. Возможно, все еще обернется к нашей выгоде.
Миками показалось, что он понимает, на что надеется Сува. За последнее время в «Тоё» вышло несколько эксклюзивных материалов. А сегодняшняя статья представляла подробный отчет о тяжком преступлении. Одним словом, настоящая сенсация. Наверное, конкуренты сейчас в отчаянии. Они выступили единым фронтом против сокрытия персональных данных, а победителями вышли только представители «Тоё», которые и стали зачинщиками процесса. Возможно, другие решат, что в «Тоё» воспользовались неразберихой к своей выгоде. Возможно, их единый фронт расколется.
– Не исключено, что их отношения сейчас ухудшились… По-моему, нам сейчас легче будет переманить «умеренных» на нашу сторону. Если все пойдет хорошо, возможно, нам даже удастся убедить их отменить бойкот!
Миками осторожно кивнул. Он тоже считал, что после публикации сенсационного материала в «Тоё» ситуация изменилась. Однако выражение лица Сувы не соответствовало его уверенным словам. Только вчера вечером он настаивал: извинение – единственный способ как-то помириться с пресс-клубом. Он что, за ночь растерял все самообладание? Если их управление начнет действовать самостоятельно, без санкции Акамы, они сильно рискуют. Особенно это опасно для Сувы, ведь он пока всего лишь младший инспектор, хотя и считается восходящей звездой департамента. И хотя Миками ни в чем не мог его упрекнуть, он все же был разочарован. Сува по-прежнему оставался верным слугой Акамы.
– Доброе утро, Миками-сан!
Микумо закончила разговор по телефону, встала и поклонилась. Она стояла, поджав губы, неестественно официальная и жесткая. Наверное, она готова была попросить прощения за то, что вчера позволила себе возражать ему. Но, судя по выражению ее лица, она не собиралась извиняться за то, что пошла в «Амигос».
– Я тут навел справки о том сержанте. – Сува во второй раз встал между ними. В руках он держал какие-то таблицы и папку, похожую на досье. – Его зовут Ёситакэ Курияма. Ему пятьдесят лет. Вы о нем раньше слышали?
Миками ответил, что не слышал. Конечно, Курияма был ближе ему по возрасту и, наверное, давно служил в полиции. Однако в уголовном розыске он точно не работал…
– Окончив колледж, он почти все время работал на низовых должностях в кобан и на стационарных постах. В изолятор временного содержания его перевели после того, как он пожаловался на сильные боли в спине.
Сува намекал на то, что Курияма не служил в административном департаменте.
– Есть у него награды или, наоборот, дисциплинарные взыскания?
– Ничего примечательного. Однажды он потерял документы по делу об имущественных спорах, но это было давно.
– Ну а в целом на каком он счету?
– Похоже, его не слишком ценят. Я только что звонил в участок Ф. Его считают довольно замкнутым и скрытным. А еще он любил важничать, задирал нос. Коллеги считают его бездельником. Зато, как мне сказали, он пользовался успехом у женщин и был завсегдатаем в местных барах.
Миками замутило.
– Ладно. А о пострадавшей вы что-нибудь узнали?
– Там все тоже не так однозначно…
Имя – Нацуко Хаяси. Тридцать семь лет. Работала в массажном салоне; ее сожитель – известный рецидивист, чья «специальность» – кражи со взломом. В настоящее время он отбывает срок за очередную кражу…
Миками не удержался от презрительного смешка:
– Ну и парочка! Попробую угадать… наверное, ее тоже обвиняли в краже?
– Да, в краже сумки. У школьницы, которая хотела купить билет на железнодорожной станции.
Миками покрутил шеей, задумался.
– Как-то странно, что он во всем признался.
– Кто?
– Курияма. Ведь подарочные сертификаты, которыми он пытался откупиться, не были именными! Почему не сказать начальнику, что она все выдумала?
– Ну, не знаю… Потерпевшая дала письменные показания под присягой. Он, наверное, сразу понял, что его ждут крупные неприятности, если о случившемся станет известно его начальству или родственникам. Кажется, она еще заставила его написать извинительное письмо.
Решительное, весомое доказательство. Знали ли об этом в «Тоё»? Если да, понятно, почему они поспешили опубликовать материал, не поставив в известность префектуральное управление.
– А не может быть, что сама Хаяси и стала источником информации?
Сува ненадолго прищурился, задумался. Потом несколько раз моргнул и снова посмотрел на Миками.
– Что-то не похоже… То есть… она ведь взяла у него подарочные сертификаты. Возможно, именно поэтому она и решила шантажировать Курияму. Но она ничего не выгадала бы, если бы сама сообщили обо всем журналистам.
– Ладно. Кто, по-вашему, передал материал Акикаве?
Сува ответил сразу же:
– Хотя я не могу назвать имени, почти уверен, что источником информации стал детектив.
– Почему вы так решили? – спросил Миками, не меняя выражения лица.
– Так сказал мой знакомый из администрации участка Ф. По его словам, никто не знал о том, что сделал Курияма, а даже если и знали, с их стороны слив – настоящее самоубийство. В общем, никто из администрации в этом не заинтересован.
– А детективы? В конце концов, они считают, что именно они руководят изоляторами временного содержания.
– Да, но официально изоляторы подведомственны административному департаменту. И они очень серьезно относятся к вопросам секретности; никто там не стал бы раскрывать рот.
Миками понял, что хотел сказать Сува. В отличие от детективов представители администрации предпочитают держать язык за зубами. Потом он решил немного перефразировать свое предположение:
– Наверное, Хаяси вскользь обмолвилась кому-то из детективов… о том, что с ней делал Курияма.
– И детективы тоже вскользь обмолвились об этом при репортерах?
Заметив раздражение Миками, Сува наклонился к нему:
– По словам моего знакомого, сотрудники уголовного розыска в самом деле вели себя немного странно.
– Странно? Что значит «странно»?
– Наверное, все испытали потрясение, когда прочли утренний выпуск. Начальник участка созвал срочное совещание, так что они теперь все там, но… никто из детективов не выказал ни малейшего удивления; похоже, они заранее знали, что случится, только делали вид, будто тоже не в курсе.
– Вы не найдете ни одного детектива, который бы демонстрировал свои чувства в открытую… – Еще не договорив, Миками понял, что Сува, наверное, прав. В конце концов, потерпевшая – та еще штучка. Изворотливая и корыстная. И муженек ей под стать – взломщик-рецидивист… Должно быть, парочка хорошо знакома детективам участка Ф. И допрашивали потерпевшую мягко, как старую знакомую. Вполне возможно, она пожаловалась на ретивого сержанта кому-то из знакомых детективов. Хотя, судя по тому, что делу был дан ход значительно позже, она, скорее всего, просто намекнула на приставания сержанта, не обвиняя его напрямую. Так или иначе, история о похотливом сержанте стала известна всем детективам участка Ф. Потом о ней узнали детективы других участков; возможно, даже департамент уголовного розыска префектурального управления.
