Глава 52
Виски на вкус было водянистым. Даже со льдом оно было как вода. Опьянение все не наступало.
«Цукинами», небольшой бар на первом этаже жилого дома, которым управляла пожилая супружеская пара, был одним из немногих настоящих убежищ Миками. О нем не знали ни в уголовном розыске, ни в административном департаменте. Он узнал о баре после того, как владелец привел к Миками в кобан бродячую собаку. С тех пор вот уже двадцать пять лет Миками приходил сюда. Хозяйка, мама-сан, была жесткой и несгибаемой, а ее муж обычно говорил первое, что приходит в голову. В результате супруги, стоящие за стойкой, все время ссорились. У Миками, который привык сидеть по ту сторону стойки, их привычная грызня вызывала не только раздражение, но и, как ни странно, зависть.
Он забыл, кто он; забыл свою семью. Воспользовавшись отсутствием Акамы, он силой прорвался в кабинет начальника управления. Один этот поступок является достаточной причиной для того, чтобы его перевели куда-нибудь в глушь. Кроме того, он толкнул своего непосредственного начальника Исии, а потом разбил телевизор, нанеся ущерб имуществу секретариата. Если бы он не поранился и у него не шла кровь и если бы Исии не был таким трусом, он бы сейчас уже писал объяснительную в каком-нибудь подвальном помещении службы собственной безопасности. Если бы он думал о своей семье, вовремя предупредил бы Акаму о том, какую ловушку расставил ему уголовный розыск. Он бы даже воспользовался случаем и сыграл за обе команды, притворившись, будто принимает предложение Аракиды. Даже учитывая, что на самом деле такое вряд ли произошло бы, ему следовало принять страховку в виде работы в Центральном управлении – на тот случай, если уголовному розыску удастся одержать победу. Тогда ему не придется никуда уезжать. Он останется с Минако, и они вместе будут ждать, когда их дочь вернется домой.
Звякнули кубики льда в стакане.
До сих пор он все терпел. Главным образом ради семьи… Нет, не то. Он прикрывался женой и дочерью, как щитом. Он вел себя эгоистично. Приносил их в жертву всякий раз, как под угрозу попадала его работа. А потом он всегда винил во всем своих близких. А правда достаточно ясна: без жены и дочери он проживет, а без работы в полиции – нет. Если бы он сразу все понял, смирился с тем, кто он, какой он, никогда бы не сумел найти свое истинное место в мире.
Миками почувствовал, как вибрирует телефон в кармане пиджака. Наверное, он звонил уже давно.
Перед его глазами возникло несколько лиц, но его догадки не подтвердились. Ему звонил Итокава, заместитель начальника отдела уголовного розыска Второго управления. Голос у него звучал встревоженно. Итокава без всяких предисловий завел речь о незаконном сговоре с целью завышения цен. Он сообщил Миками, что обвинения против исполнительного директора «Хаккаку констракшен» уже собраны. До сих пор исполнительного директора приглашали на допросы. Теперь же его вызвали повесткой. Ордер на его арест уже выписан. Однако перед самым арестом исполнительный директор стал кашлять кровью и лег в больницу. Сначала Миками удивился, почему Итокава звонит сам, но вскоре стала ясна и причина. «Ёмиури» и «Санкэй» каким-то образом удалось узнать об ордере; они позвонили во Второе управление и предупредили, что намерены освещать ход дела. Итокава умолял их подождать, но они его не послушали.
– В общем, я подумал, что лучше предупредить тебя заранее. Завтра утром начнется настоящий хаос.
Перед глазами Миками появилось лицо Аракиды. Миками посмотрел на часы – восемь сорок пять – и позвонил Суве на мобильный. Сува находился в «Ван-Ван-Тэй», недавно открытом баре, принадлежащем трансвеститу. После того как ему не удалось ничего вытянуть из представителей прессы в здании управления, он сымпровизировал «лекцию по политологии», которую должна была прочесть Микумо. Вначале Сува держался немного скованно – ведь Миками ушел, так и не объяснив, почему у него перевязана рука. Однако после того, как Миками рассказал о «Хаккаку констракшен», его тон стал обычным.
– Теперь все понятно! – воскликнул Сува. – Нет ни Усиямы из «Ёмиури», ни Суду из «Санкэй». – Он понизил голос. – Еще одна сенсация! Надеюсь, она не спутает наши карты и не помешает отменить бойкот!
– Завтра с самого утра мне понадобится подробный отчет, – предупредил Миками и захлопнул телефон. Шум на том конце линии сменился грохотом караоке. На ковре в центре зала топталась группа из десятка с лишним мужчин и женщин разного возраста – судя по всему, сослуживцев. По словам владельца бара, они несколько преждевременно отмечали конец года.
Миками стало не по себе. Сува, Микумо, даже Курамаэ – все они вели себя одинаково. Они сосредоточили все силы на отмене бойкота. И неудивительно. Комиссар приедет всего через три дня. Их работа – управляться с прессой. Чем еще им заниматься?
Неожиданно перед ним предстал мысленный образ Ёсио Амэмии. Он возник так неожиданно, что показался Миками откровением, знаком, внутренним голосом, который подсказывал ему верное решение. Кровь отхлынула у Миками от лица.
«Генеральный комиссар – наш самый большой начальник. Его визит непременно получит широкое освещение в средствах массовой информации. Его покажут по телевидению. Новость увидит большое количество людей».
Его собственные слова. С их помощью он пытался возродить надежды Амэмии, чтобы тот согласился принять комиссара у себя. Только Амэмия давно уже ничего не ждал от полиции. Наоборот, он испытывал горечь, помня о том, как они скрыли третий звонок похитителя. В визите комиссара Амэмия усмотрел то, чем он и являлся: пиар-ход. Вот почему он отклонил просьбу Миками. Амэмия больше не хотел питать ложных надежд. И передумал не из-за чего-то сказанного Миками. Он был потрясен и даже растроган, когда его гость неожиданно расплакался, – только и всего!
И все же…
Он сам произнес: «…есть надежда, что после визита комиссара у нас появятся новые следы».
Миками допил виски.
В конце концов, он все же увидел знак. Слушая, как ругаются хозяева за стойкой, он задрал голову и вдруг увидел падающую звезду. Обещание! Такое, какое он дал внешнему миру, не думая ни об уголовном розыске, ни об административном департаменте.
Что-то сдвинулось; на чашках весов нарушилось равновесие. Комиссар ни за что не простит бойкота. Что бы ни случилось, он, Миками, обязан позаботиться о том, чтобы слова комиссара попали в газеты и на радио. Ради Амэмии. Комиссар подтвердит его обещание… Миками понял, что принял важное решение. По-настоящему он, конечно, никому ничего не «обещал». И если единственный способ остановить бойкот зависит от репортеров, ему, директору по связям с прессой, даже не придется искать другого выхода. Все, что он сделал, – нашел еще одну крайность, разрываясь между уголовным розыском и административным департаментом. Он воспользуется Амэмией, чтобы навязать смену направления. Характерный для него способ решать споры!
– Смотри-ка, он ухмыляется, – поддразнила его мама-сан.
– Оставь его в покое. Наверное, ему хорошо, потому что он дал отпор одному из своих козлов начальников, – ответил ей муж. – Сейчас он хочет только одного: спокойно выпить в одиночестве. Неужели не видишь?
