– Пора нам решить вопрос о сокрытии персональных данных. – Миками представил тему и внимательно посмотрел на всех по очереди. – Разрыв отношений с прессой, бойкот… если вспомнить, все началось с наших разногласий по вопросу о сокрытии персональных данных. С тех пор нас как будто прокляли. Так что нам придется что-то предпринять.
– Что предпринять? – Сува вопросительно поднял брови.
– Мы больше не станем ничего убирать из наших прессрелизов. Отныне и впредь наша политика основана на принципах полной гласности, открытости.
Выражение лиц всех трех его подчиненных изменилось. Сува ненадолго закатил глаза.
– Но Акама не потерпит…
– Он сам это предложил.
– В самом деле? Акама одобрил полную открытость?
– Он разрешил дать представителям прессы пустое обещание, если оно будет способствовать отмене бойкота.
Сува ненадолго задумался, а потом резко выпрямил спину.
– Значит, вы предлагаете обмануть их? – Он даже закашлялся.
– Нет. Мы в самом деле ничего не будем от них скрывать… Все должно быть хорошо.
– Значит… в самом деле гласность, полная открытость?
– Вот именно. Мы воспользуемся разрешением Акамы, воспользуемся его уловкой для того, чтобы подготовить почву для полной открытости.
Сува дернул ртом. Курамаэ словно лишился дара речи. Микумо не сводила с Миками восхищенного взгляда.
– Вы хотите, чтобы мы лгали Акаме, а не прессе? – Судя по вопросу, Сува был сильно раздражен.
– Мы воспользуемся разрешением Акамы, чтобы подготовить необходимые перемены.
– Какие перемены? Разве что к худшему… Я не понимаю. Зачем обманывать начальство и поступать так безрассудно? Полная открытость граничит с безответственностью. Нельзя ли ограничиться только той женщиной, сбившей старика, – пусть она ждет ребенка, все равно… А как быть с несовершеннолетними? Вы что же, предлагаете поступать вопреки закону о неразглашении, связанному с несовершеннолетними преступниками? А как быть с делами, в которых замешаны якудза? Если имена причастных к их преступлениям попадут в прессу, кто знает, не явятся ли якудза мстить? Кроме того, бывают самоубийства. А если самоубийцы были психически больными? Мы не можем переложить ответственность целиком на представителей прессы…
– Именно здесь в игру вступает управление по связям со СМИ. Это наша работа. Мы даем им все необходимые данные, но, когда дело требует осмотрительности, мы должны добиться, чтобы репортеры сознательно скрывали часть предоставленных им сведений. Подумайте! Вы считаете, есть разница между нашими и их критериями для такого рода вещей? Пока мы делаем свое дело как надо, они не станут слишком уклоняться от верного курса – посмотрите, как громогласно они защищают право человека на личную жизнь, как отстаивают права личности!
– Но не принимаете ли вы желаемое за действительное? Вам не понаслышке известно, сколько проблем способны создать безответственные публикации в прессе! Репортеры – те же якудза, только называются по-другому! Ничто не гарантирует, что они неожиданно не нарушат договоренность и не выйдут из-под контроля. Им нельзя доверять!
Сува олицетворял собой прошлое и настоящее их управления. Миками понимал: если он не привлечет Суву на свою сторону, у них ничего не изменится. Он перегнулся через стол и помахал рукой:
– Я хочу им верить.
Сува широко раскрыл глаза:
– Верить? Им-то?!
– Совершенно верно. Мы должны перестать хитрить. Давайте попробуем им доверять. Если хотите, считайте это испытанием на прочность. Мы проверим, насколько они готовы к сотрудничеству.
– Да бросьте! Вера – дело хорошее, но здесь для нее нет места. Наша задача – управлять прессой. Но мы не сможем управлять прессой ни в вопросах, связанных с персональными данными, ни в других делах – если у нас не будет перед ними преимущества, если мы не будем знать больше, чем они.
– Вы в самом деле так считаете?
– Не совсем понимаю, на что вы намекаете, – ответил Сува, вызывающе наклонив голову. – Я работаю с пресс-центром уже шесть лет и знаю, как бывает страшно, когда мы утрачиваем способность держать их под контролем.
– Страшно? Да ладно! Вы когда-нибудь переживали настоящую утрату? Говорите, вам бывает страшно. Вы уверены, что боитесь не последствий для полиции?
Сува резко кивнул:
– Все вполне очевидно! Я служу в префектуральном управлении полиции. Мое дело – бояться за организацию в целом, и мой долг – вести себя в соответствии с политикой, принятой в нашей организации.
– Речь идет не о политике, принятой в нашей организации. Сейчас речь идет о кознях Токио.
– Это я тоже понимаю. Тем больше у нас причин не идти против нее. Мы, конечно, отдельные личности, но мы также являемся составной частью более важного целого.
Миками тяжело вздохнул. Благодаря словам Сувы он теперь точно знал, что ему нужно сказать.
– Начальство переходит с места на место, а наш долг перед полицией остается неизменным. Мы, служащие управления по связям со СМИ, должны иметь решающее слово в вопросе о том, как управлять прессой. Мы вчетвером должны сами принимать решения.
Сува покачал головой:
– Нет… вся организация держится на руководстве. Если мы не будем выполнять приказы руководства, какое мы имеем право называть себя управлением по связям со СМИ?
– Организация состоит из отдельных личностей. Не вижу никаких проблем в том, что организация отражает волю составляющих ее людей.
– Миками-сан, ваши слова продиктованы отчаянием. – Сува посерьезнел и многозначительно покосился на перевязанную руку Миками. – Прошу, не забывайте о своем положении! Как только вы, как директор по связям с прессой, объявите о нашем намерении действовать совершенно открыто, это станет нашей официальной политикой.
– Конечно!
– Как только мы предоставим право получать полные сведения, станет почти невозможно снова отобрать его. Они будут драться еще ожесточеннее, чем если бы у них такого права никогда не было.
– Вот почему мы у них ничего не отберем. Доведем дело до конца.
– Вам-то хорошо. Допустим, вы учредите новый порядок. Но что же дальше? Настанет весна, мы по-прежнему будем связаны вашими обещаниями… и останемся тут страдать.
– Хотите сказать, что весной я от вас уйду, да?
– Не притворяйтесь, будто ничего не знаете. Вам известно, что именно произойдет, – вот почему вы сейчас рассуждаете о полной открытости. Вы проигнорировали прямые приказы, вы прорвались в кабинет начальника управления, а затем вышли из себя на глазах у всего секретариата. Весной вас непременно переведут. Вот почему…
Курамаэ словно прирос к месту. Микумо раскраснелась, как будто Сува нападал на нее, а не на Миками.
