Я оглянулась назад, на водопад.
Лодка Риксона еще не упала. У меня в запасе было всего несколько секунд, и я приняла рискованное решение. Перепрыгнув через край лодки на платформу, я поднялась на ноги и попробовала открыть дверь. Она распахнулась, выпуская наружу громкое шипение и лязг каких-то автоматов, сотен стучащих и крутящихся шестеренок.
Я нашла механическое сердце комнаты смеха и вход в подземные туннели.
Я закрыла дверь почти до конца, оставив маленькую щелку, чтобы смотреть наружу. Прижимаясь одним глазом к щели, я видела, как следующая лодка летит по водопаду. В ней был Риксон. Он перегнулся через металлическое ограждение, пристально вглядываясь в воду. Видел ли он, как я выпрыгивала? Что он ищет? Меня? Его лодка продолжала двигаться по рельсам, а он выпрыгнул за борт, приземлившись ногами в воду. Отбрасывая от лица мокрые волосы, он пристально осматривал темную поверхность воды. Только теперь я заметила, что руки у него пусты.
Он искал не меня — он уронил пистолет в воду и искал его.
В туннеле было темно, и было невозможно поверить, что Риксон может разглядеть дно. Значит, пистолет ему придется искать на ощупь. Это займет какое-то время. Конечно, мне нужно было гораздо больше, чем просто время. Мне нужна была невозможная удача. Сейчас полиция уже, должно быть, прочесывает парк, но догадаются ли они искать под комнатой смеха прежде, чем будет слишком поздно?
Я тихо закрыла дверь, надеясь найти внутри замок, но его не было. Внезапно я пожалела, что не рискнула выбраться из туннеля раньше Риксона, вместо того чтобы кружить здесь в попытках спрятаться. Если Риксон войдет в машинный зал, я окажусь в ловушке.
Слева, из-за электрощита, послышалось чье-то шумное дыхание. Я резко обернулась, всматриваясь в темноту:
— Кто здесь?
— А как ты сама думаешь?
Я моргнула, вглядываясь в тени.
— Скотт? — Я сделала несколько неверных шагов назад.
— Я потерялся в туннелях. Зашел в дверь, а вышел тут.
— У тебя все еще идет кровь?
— Да. Удивительно, как я еще жив, — его голос был прерывистым, и было ясно, что ему трудно говорить.
— Тебе нужен врач.
Он издал усталый смешок.
— Мне нужно кольцо, Нора.
До этого момента я не понимала, насколько важно для Скотта было вернуть кольцо. Сейчас он был слишком измотан болью, и мы оба знали, что он не собирается брать меня в заложники. Ранение его ослабило, но он был нефилимом. Он это переживет. Если мы будем действовать сообща, у нас есть шанс выбраться. Но прежде чем убедить его помочь мне сбежать от Риксона, я должна была завоевать его доверие.
Я обошла электрощит и встала на колени около него. Одну руку он прижимал к боку, прямо под грудной клеткой, останавливая кровотечение. Его бледное как мел лицо и усталый взгляд доказали мне то, что я уже и так знала: ему было очень больно.
— Я не верю, что ты используешь кольцо для вербовки новых членов, — тихо сказала я. — Ты не станешь насильно затягивать других людей в общество.
Скотт покачал головой, подтверждая мои слова.
— Мне нужно тебе кое-что сказать. Помнишь, я говорил, что работал в ночь убийства твоего отца?
Я смутно помнила, что он говорил, что был на работе, когда ему позвонили и сообщили о смерти моего отца.
— Куда это ты клонишь? — спросила я, недоумевая.
— Я работал в супермаркете всего в паре зданий от того места, — он помедлил, будто ждал, пока до меня дойдет какая-то важная информация. — Я должен был следить за твоим отцом тем вечером. Черная Рука велел мне. Он сказал, что твой отец идет на встречу и я должен обеспечить его безопасность.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я бесцветным голосом.
— Я не следил за ним, — Скотт спрятал лицо в ладонях. — Я хотел показать Черной Руке, что он не может мне приказывать. Хотел показать, что я не буду частью его общества. И я остался на работе. Не ушел. Не пошел за твоим отцом. И он умер. Он умер из-за меня.
Я съехала спиной по стене и села рядом с ним. Говорить я не могла. Нужные слова не находились.
— Ты меня ненавидишь, да? — спросил он.
— Ты не убивал моего отца, — глухо сказала я. — Ты не виноват.
— Я знал, что ему угрожает опасность. Иначе почему Черная Рука хотел убедиться, что встреча пройдет спокойно? Я должен был пойти! Если бы я подчинялся приказам Черной Руки, твой отец был бы жив.
— Это все в прошлом, — прошептала я, стараясь не позволить себе обвинять Скотта. Мне нужна была его помощь. Вместе мы могли выбраться отсюда. Я не могла позволить себе ненавидеть его. Мне нужно было быть с ним заодно. Мне нужно доверять ему, и чтобы он доверял мне.
— Просто потому что это в прошлом, мне не проще об этом забыть. Прошло меньше часа с момента, как я должен был пойти за твоим отцом, и мой отец позвонил и сообщил дурные вести.
Неожиданно для себя я тихонько всхлипнула.
— Потом Черная Рука пришел ко мне в супермаркет. Он был в маске, но я узнал его по голосу, — Скотт поежился. — Я никогда не забуду этот голос. Он дал мне пистолет и велел уничтожить оружие, чтобы быть уверенным, что никто никогда не обнаружит его. Это был пистолет твоего отца. Черная Рука сказал, что хочет, чтобы, согласно полицейскому отчету, твой отец умер невиновным и безоружным. Он не хотел заставлять твою семью проходить через лишнюю боль. Не хотел, чтобы вы знали, что на самом деле произошло тем вечером. Не хотел, чтобы твоего отца подозревали в связи с преступниками. Он хотел, чтобы все выглядело как случайное нападение.
— Я должен был выкинуть пистолет в реку, но сохранил его. Я хотел выйти из общества, — продолжал Скотт. — Единственным способом, как мне казалось, было иметь что-то, что можно использовать против Черной Руки. Так что я оставил у себя пистолет. Когда мы с мамой переехали сюда, я оставил послание для Черной Руки. Сообщил ему, что если он будет искать меня, я сделаю все, чтобы в руки полиции попал пистолет Харрисона Грея. Что я сделаю все, чтобы весь мир знал о его связях с Черной Рукой. Поклялся, что изваляю имя твоего отца в грязи столько раз, сколько понадобится, если это поможет мне вернуть свою жизнь. Пистолет все еще у меня, — он разжал ладони, и пистолет упал между его коленей, стукнувшись о цемент пола. — Все еще у меня.
Мне было больно. Так больно, что хотелось зажмурить глаза и закричать.
— Быть рядом с тобой было так трудно, — сказал Скотт ломающимся голосом. — Я хотел, чтобы ты меня ненавидела. Видит Бог, я сам себя ненавидел. Каждый раз при встрече с тобой мог думать лишь о том, как струсил. Я мог спасти жизнь твоего отца. Прости меня.
— Все в порядке, — сказала я, обращаясь к себе даже в большей степени, чем к Скотту. — Все будет хорошо.
Это прозвучало ужасно фальшиво.
