Набрав воды в стакан, Бек сделала большой глоток и чуть было не выплюнула обратно. Из крана с холодной водой шел такой кипяток, что обжег ей горло. Держа руку под струей, она ждала, пока вода снова станет холодной. Но холодной воды не было. Наверное, трубы снаружи нагрелись на утреннем солнце. Она поставила стакан – нарочно посередине пустого стола – и пошла наверх собираться на работу.
Когда Бек шагала вниз по улице к автобусной остановке, она снова испытала уже знакомое покалывание в затылке. Она повела плечами, стараясь избавиться от этого ощущения. Ей просто мерещится; наверняка. Но потом краем глаза она заметила какое-то движение. И тут же обернулась – это оказался просто ребенок, который уставился на нее. На вид ему было лет десять, и он расклеивал объявления на деревьях. На нем были коротенькие шорты с изображениями футбольных мячей. Белый пушок на ногах блестел на солнце.
– Ты его видела? – спросил мальчик.
Бек взглянула на бумагу в его руке. Объявление о пропаже мальтийского терьера. Мальчик клеил такое на каждое дерево. Он с надеждой смотрел на нее красными, заплаканными глазами.
– Нет, прости.
Он отвернулся, прежде чем Бек успела увидеть его изменившееся лицо. Бедный ребенок.
– Я буду смотреть в оба! – крикнула она.
Мальчик грустно улыбнулся ей через плечо и начал отрывать кусок скотча, чтобы приклеить объявление к следующему дереву.
Бек помнила, как родители расклеивали такие же объявления, когда пропала их кошка Молли. Но бросили затею через неделю и принесли домой сюрприз: крохотного черно-белого котенка. Гектора. Она расстроилась из-за того, что они решили так легко заменить Молли. Думали, что она даже не заметит разницы. Это было глупо, подумала она, садясь на скамейку на автобусной остановке. Никто не может просто так исчезнуть. Ты все равно где-то существуешь.
Через стекло Бек наблюдала, как Люк наполнял фритюрницу. С пустым взглядом, погруженный в себя. Ей нравилось, что она никогда точно не знала, о чем он думает. Правда, выражение его глаз менялось, когда он смотрел на нее; это нравилось ей особенно. Его взгляд всегда смягчался, в уголках глаз появлялись мелкие морщинки. Любопытно, какой он ее видит. Наверное, думает, что она вот так и проснулась – с идеальной кожей и прической. Что она юная и хорошенькая и легко относится к жизни. Ей было интересно, думает ли он о ней иногда плохо, считает ли ее глупой или наивной.
Когда она постучала в дверь и он поднял глаза, теплая дрожь пробежала по телу Бек.
– Впусти меня! – крикнула она. – Я здесь работаю!
– А волшебное слово? – спросил он, направляясь к ней.
– Болван? – крикнула она в ответ.
Он засмеялся и наклонился, чтобы отпереть замок. Бек смотрела на него, сидящего на корточках, и по телу разливалось странное приятное возбуждение. Если бы не стекло, разделяющее их, она могла бы протянуть руки и привлечь его голову к себе. Он поднялся, распахнул дверь, и Бек со стыдом почувствовала, как к ее лицу прилила краска.
– На этот раз вовремя, – заметил он.
– Только для тебя, – ответила она, проходя мимо и надеясь, что он не заметит ее пылающих щек. Она отнесла свою сумку в дальний угол, решив, что вернется к стойке, когда краска сойдет с лица.
– Думаешь, сегодня будет много народа? – спросила его Бек, прикрепляя насадки к автомату с колой.
– Ну, лично я не могу представить ничего более отвратительного, чем есть что-то во фритюре в сорокаградусную жару.
Когда они открыли все двери, снаружи уже ждала небольшая группа людей. Мэтти вбежал в кухню, завязывая на ходу фартук.
– Извини, дружище, – сказал он Люку.
– Ты же знаешь, мне все равно, – ответил Люк.
– Оладьи, – гаркнул какой-то мужчина средних лет, – кленовый сироп отдельно.
– Конечно, с вас три доллара и семьдесят пять центов. – Бек попыталась улыбнуться.
Когда они обслужили первую волну клиентов, в кафе снова стало тихо. Все сидели по одному и поедали свои завтраки.
– Почему он всегда просит кленовый сироп отдельно? – тихо спросила Бек у Люка. – Приходит сюда каждое утро. Знает, что у нас все заранее расфасовано и заправлено.
– Потому что он сноб, – ответил Люк, не понижая голоса. – Потому что это пригород, людям нравится важничать и кичиться, даже если они едят в хреновом «Маке».
Бек никогда об этом не задумывалась. Она наблюдала, как мать негромко журила ребенка, который кидался в нее жареной картошкой, и оглядывалась, не смотрит ли кто на них. Но не оборачивалась к стойке с кассой. Бек догадалась, что женщине, вероятно, все равно, видит ли ее персонал. Так как Бек работает в «Макдоналдсе», она не в счет, ее нечего стыдиться. Люк был прав; эти люди думают, что лучше ее и того места, где она работает, хотя сами постоянно сюда приходят. Эта мысль пробудила в Бек мощное желание преуспеть, сделать что-то невероятное и поставить их всех на место. Она только не знала, что именно должна сделать. Бек относительно хорошо училась в школе почти по всем предметам, но ни в чем особо не выделялась. Иногда они с Лиззи болтали о том, что откроют собственную имидж-студию. Вообще, все началось с шутки. Как-то раз они сидели в кафе Gus’s и рассматривали прохожих, а потом обсуждали, как бы переодели их при случае. Они решали, какой стиль подойдет тому или иному типу фигуры, какие цвета выгодно подчеркнут цвет лица и волос. В общем, сначала затея имела немного сволочной характер, но теперь они обе относились к этой идее вполне серьезно.
Люк и Мэтти стебались, стоя у плиты, отпускали грязные шутки, которые она не совсем понимала. Ей невыносимо хотелось участвовать в их разговоре, но она не собиралась вести себя, как младшая надоедливая сестра. Бек удивлялась, как они могут быть счастливы, работая здесь. Люку двадцать, а Мэтти как минимум двадцать семь. Однажды Мэтти рассказал ей, что учился писательскому мастерству в университете. Он написал несколько рассказов, которые были опубликованы в журналах, и даже закончил роман, правда, тот никуда не взяли, и Мэтти просто бросил писать. Это ее огорчило. Вот так отказаться от мечты. Но с Люком еще хуже. Он был действительно умный, хотя никогда не ходил в колледж. Иногда Бек казалось, что он просто не вписывается в эту жизнь. Бек была уверена, что, когда они наконец сойдутся, она поможет ему, заставит увидеть, что жизнь может быть потрясающей, если он чуть-чуть постарается.
– Мне всегда любопытно, о чем ты так напряженно думаешь, – сказал Люк.
Он смотрел на нее в упор. «Только не красней, только не красней», – думала она.
– О твоей заднице, – медленно произнесла она. – Не могу перестать думать о твоей заднице.
– Ты такая вульгарная! – Он поморщился. Мэтти на кухне взвыл от смеха, но прежде, чем Люк повернулся, чтобы достать картошку из фритюрного масла, Бек почувствовала, как ее щеки заливает краска.
День медленно тянулся и становился все жарче. Мэтти потел над гамбургерами, время от времени вставляя какую-нибудь реплику в ее с Люком разговор. Ей нравился Мэтти, но сейчас она хотела, чтобы его не было рядом. В его присутствии Бек должна была следить за тем, что говорит, стараться не флиртовать и не слишком показывать свои чувства. И все равно возможность работать с Люком окрыляла ее. Оба разговаривали с ней, как со взрослой, а не обращались как с глупым ребенком, который понятия не имеет, о чем они говорят, хотя иногда она именно так себя и чувствовала. Но это ей не мешало; было достаточно знать, что они держатся с ней на равных. Для себя она отмечала некоторые вещи, которые они упоминали. Дома нужно будет посмотреть в Интернете.
