Мы стояли, зачарованные сценой. Я был заворожен драматичностью момента, но вскоре мой импровизированный экскурсовод, желая показать как можно больше, повел меня в дальний конец комнаты, где разыгрывалась еще одна причудливая сцена. Девушка с роскошными золотистыми волосами была поставлена у деревянных козел, высотой доходивших ей до бедер. Ее нагнули и привязали вдоль обитой кожей перекладины, пышная копна волос закрыла ее лицо. Руки были закреплены на дальней стороне балки, так что девушка была вынуждена стоять на цыпочках.
Через плечо она с беспокойством посматривала на раба сзади, который готовил ручные мехи. Он улыбался ей, примериваясь к ее небольшой аккуратной попке, и смазывал маслом наконечник приспособления. Широко ухмыляясь, он шагнул к ней и без особых церемоний ввел наконечник между съежившихся от страха ягодиц девушки. Раб осторожно вводил наконечник в задний проход, в то время как она яростно дергала плечами от ужаса. Конечно же у девушки во рту был кляп, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как мотать головой и с испугом ощущать, как мехи посылали в глубь ее тела порции теплой воды.
Резким взмахом головы она откинула назад волосы, дав мне рассмотреть гримасы страданий, исказившие ее лицо. Ее зеленые глаза расширились от внезапно нахлынувшего ужаса, и удивленное выражение ее лица показало мне ее растущий дискомфорт. Она сжала зубы, сопротивляясь растущему позыву. Она нервно скрестила ноги, коленка к коленке, сражаясь с неотложной нуждой. В таком состоянии ей предстояло перенести остаток наказания — умелой порки, ударов палкой, часто направляемых в ее уязвимое место. Я смотрел, как раб с мощным торсом делал свое дело, опуская короткую гибкую палку на прекрасно сложенную задницу.
Примеряясь и тщательно выверяя удар, раб дотронулся палкой до попки девушки. Та напряженно ждала самого худшего. Раб отвел трость назад, а затем ударил. Крепкий шлепок разнесся по комнате, когда деревянная палка прошлась по ягодицам. Девушка подскочила еще выше на цыпочках и яростно завизжала в кляп. До того как она смогла опомниться, раб ударил вновь. И вновь.
Он наносил серию крепких ударов, направленных прямо в центр нежных полушарий, кожа на которых покрывалась красными полосами.
Узак взял меня под руку и повел дальше, в то время как удары сзади продолжались, прерываемые криками девушки. В завершение обзора причудливых сцен, Узак повел меня к концу комнаты, где в углу находилось возвышение. На небольшой деревянной платформе, около трех футов в диаметре, возвышалась Т-образная балка, к которой была привязана обнаженная фигура королевской наложницы.
Это была приятно сложенная девушка с узкими бедрами и прекрасной формы грудями.
Ее поза была потрясающей. Руки были подняты вверх, как при сдаче в плен, и удерживались по обе стороны ее головы с помощью тонких цепочек, спускающихся с перекладины к кожаным ремешкам на запястьях. Подобные же ремешки опоясывали лодыжки выше завязок ее сандалий. От этих ремешков к основанию платформы шли цепочки, натянутые так, чтобы ноги девушки обнимали основание колонны, выпячивая холм Венеры. Ее лобковые волосы были светлыми и манили к себе. Мне показалось, что я их где-то видел.
Хотя я не был в этом уверен, я почувствовал, что узнал это превосходное тело, эти прекрасно сложенные бедра, упругие груди с широкими нежно розовыми сосками. Должно быть, это была леди Алеа, однако по одной причине я не был в этом уверен. У девушки с поднятыми руками голова была закрыта кожаным мешком.
Она без движения стояла в своем темном мирке, ее голова бессильно свесилась на плечо. Знала ли она, что ей предстоит пройти одно из печально известных «испытаний на выносливость» Узака — тех маленьких развлечений, которые тот устраивал для короля? Мажордом хорошо знал своего повелителя, знал, что Ран получал извращенное удовольствие от испытания сексуальной выносливости своих наложниц, пленниц и рабов обоих полов. И в обязанности мажордома входило устраивать такие представления. И именно одно из таких тяжелых испытаний сексуально озабоченный Узак приготовил для леди Алеа.
Лукавый мажордом подмигнул мне, приложил палец к губам и жестом показал мне тихо идти за ним. Вместе мы подкрались к ничего не подозревающей женщине. Должно быть, она все же почувствовала наше присутствие, потому что с тревогой подняла голову, а ее тело напряглось в ожидании. Теперь, подойдя к ней, я почувствовал прилив желания. Волна страсти прошла сквозь все мое тело, руки хотели попробовать плоть прекрасных грудей, поднимающихся в такт глубокого дыхания так близко от меня. Мой член, напрягшийся еще тогда, когда мы вошли в комнату, сейчас требовательно уперся в мои брюки, образовав на них порядочный бугорок.
Молодая женщина могла бы быть польщена, увидев эту дань ее красоте, если бы на ее голове не было кожаного мешка. Но она могла лишь ждать. Знала ли о присутствии двух возбужденных мужчин, поедающих глазами каждый дюйм ее тела? Узак объяснил мне заранее свою тактику. Мы будем медленно и методично возбуждать ее до высшего предела, пока она будет висеть перед нами, беспомощная перед натиском неумолимых ласк.
Каждый из нас знал свою роль, поэтому без лишних слов мы заняли позиции по обе стороны ее тела. Мы должны были беззвучно нежить ее, возбуждать медленными ласками и смелыми вторжениями, исследовавшими каждый закуток ее прекрасного тела. На ней будут играть, как на прекрасном инструменте, наши руки будут прикасаться к ней и оставлять ее в покое, чтобы ее возбуждение росло и замирало, резонируя живой страстью.
Повинуясь кивку Узака, раб передал каждому из нас по нежному перышку, по-видимому, из оперения какой-то гигантской птицы. Гибкие перья серебристого цвета были довольно длинны и слегка изогнуты. От легкого прикосновения пера мажордома к плечу Алеа вытянулась, как будто оно обожгло ее. Последовав примеру Узака, я позволил своему перу поиграть на обнаженной груди Алеа. По плечам женщины прошла дрожь, она дернула руками, заставив зазвенеть цепи, в то время как мое перо гуляло по впадинам ее подмышек и изящным линиям ее грудной клетки. Мы услышали визг, резкий, но приглушенный кожаным колпаком на голове женщины. В следующий миг наши неутомимые перья порхали над ее великолепными грудями, спускаясь по соблазнительным склонам, дерзко вторгаясь в ложбинку между ними.
Перья слегка ласкали упругие выпуклости, проходили по изящным линиям, скользили по мягким розовым соскам. Долгий дрожащий вздох раздался под просторным кожаным колпаком на голове женщины.
Мы методично водили перьями взад-вперед по чувственным соскам Алеа, возбуждая их, пока они не стали тугими. После лишь нескольких легких касаний ареолы напряглись и расширились у нас на глазах, маленькие соски дерзко выдавались вверх. Алеа не удалось подавить жалобный стон, сорвавшийся с ее губ, когда мы начали аккуратно дразнить ее тугие соски.
С неохотой я последовал примеру сексуального знатока мажордома, оставившего в покое груди и спустившегося ниже, к рефлекторно напрягшемуся животу. Без промедления перо мгновенно миновало ее выступающий белокурый лобок и начало гулять по бедру, изредка целуя ее чресла.
Я повторял все его движения на другом бедре, лаская его от колена и выше, доходя до нежной плоти внутренней стороны бедра и области между ногой и припухлости ее естества. Уперев кончик в ее промежность, мое перо проделало путь вдоль складок ее половых губ. Алеа сжала бедра и застонала, дрожь пробежала по ее телу, и Узак посмотрел на меня с демонической усмешкой на своих бескровных губах.
