– У нас потихоньку вырисовывается традиция пропускать фейерверки? – поддразнивая, спросила я.
– Есть идея! – вдруг выпалил Тайлер, пропустив мой вопрос мимо ушей. Положил на стол свечи и двинулся ко мне. По пути взял еще две свечи и стрельнул взглядом в сторону своей комнаты. Подхватив свечу, я направилась следом за ним.
– И что же ты задумал? – спросила я, водрузив свечку на прикроватный столик. В спальне было темно, за окнами разбушевалась непогода, а мы сидели в романтичном мерцанье, едва видя друг друга.
Тайлер встал и пошел к своей кровати; на стенах заплясала его тень.
– Иди сюда, малыш, – пробормотал он, и у меня встал ком в горле. Я немедленно исполнила его просьбу. – Есть на примете одна игра.
– Игра? – Я, наверное, могла показаться ему воплощением спокойствия и хладнокровия, хотя на душе кошки скребли. Я присела с ним рядышком.
Обведя меня жадным взглядом, Тайлер облизнул губы, словно спрашивая себя, не слишком ли я хрупка для того, что он задумал предпринять.
– Отвернись, – тихо произнес он.
– Отвернуться? – переспросила я, нервно сглотнув.
– Иден, – повторил Тайлер.
Я успокоилась, сделала вдох в теплом свете свечей. Развернулась к нему спиной и уселась, скрестив по-турецки ноги. Замерла в терпеливом молчании.
– Сними футболку, – нежно попросил он, и даже в сравнении с бушующей за окном стихией его голос показался мне самой властной вещью на свете.
Удивленная, но не испуганная – ситуация вроде пока находилась в приемлемых рамках, – я закрыла глаза, неторопливо выдохнула и потянулась к краю футболки, невозмутимо стянула ее с себя и бросила на пол. Чем в это время занимался Тайлер, оставалось для меня полнейшей загадкой.
Вдруг по мне поползли мурашки. То ли потому, что я была голая и замерзла, то ли под его жарким взглядом. Ни то ни другое меня не смущало.
– Это тоже. – Матрас между нами заскрипел, потому что Тайлер придвинулся ближе. Он бережно откинул мои волосы на сторону и приложился прохладными губами к моему плечу. Тяжело дыша, провел рукой по застежке лифчика.
– Что? – прошептала я.
– Сними лифчик, – настойчиво повторил он, и его губы сместились на заднюю часть моей шеи.
Протянув руки за спину, я стала робко возиться с застежкой. Расцепила. Грудь перестало стягивать, дышать стало легче. Меня начала одолевать нешуточная нервозность. Как же долго! Целых два года. Я терялась в догадках относительно его планов, хотя точно знала, что ни в чем ему не откажу. Сексуальное напряжение между нами росло и копилось с того самого матча, после разговоров про Джетера и хоумран. Скорей всего, время настало. Наш хоумран. Я думала, Тайлер забыл о нашем шуточном уговоре. Ан нет! Мне стало страшно, как будто все это впервые, и даже начало немного подташнивать. Но как бы я ни волновалась, я жаждала этого как никогда.
Пальцы отказывались гнуться, стали совсем непослушные. Отшвырнув лифчик на пол, я прикрыла глаза и втайне порадовалась, что сижу к Тайлеру спиной – я бы просто не выдержала его взгляда. Воцарилась долгая тишина. И вдруг я почувствовала его прикосновение. Он принялся выводить узоры у меня на спине.
Я примолкла, не в силах сплести слова в связное предложение. Замерла и сидела, уставившись на горящую передо мной свечу. Тайлер открыл фломастер – тихо чпокнула крышка. Меня так и подмывало повернуться и посмотреть, что он там удумал, но я мужественно крепилась. Казалось, если повернусь – все испорчу.
Вдруг он приложил к моей спине прохладный кончик фломастера и принялся писать. Мне было щекотно от чернил и хотелось хихикать, однако я упорно не поддавалась. Застыла в неподвижности. Влажный кончик выводил на мне кренделя, крючочки и палочки складывались в неведомые слова, в целую цепочку слов.
– Готово, – произнес Тайлер, довольный собой. – Иден?..
– Тайлер?..
– Можешь поворачиваться, – скомандовал он сиплым голосом, и я почувствовала на себе его взгляд.
Меня затрясло. Я понимала, что все это очень нечестно, несправедливо по отношению к Дину. И самое страшное, что я все равно согласилась. Зажмурившись, я повернулась к Тайлеру. Замерла, сердце заколотилось. Медленно приоткрыла глаза.
– «Наготы сестры твоей, дочери отца твоего или дочери матери твоей, родившейся в доме или вне дома, не открывай наготы их», – пробормотал Тайлер, не отводя от меня подернутых поволокой глаз. – Левит, глава восемнадцатая, стих девятый.
Меня удивило, что я так спокойно сидела перед ним и не порывалась закрыться. Опустив на колени руки, я в задумчивости перебирала свои пальцы.
Его губы изогнулись в блудливой усмешке, обнажив кончики зубов, лицо засияло.
– Иными словами, гореть мне в аду.
– Ты что, в церковь наведался? – спросила я, пытаясь не рассмеяться. Никогда не думала, что в один прекрасный день Тайлер будет цитировать Библию. Пусть даже в порядке самоиронии.
– Нагуглил. Просто хотел узнать, не светит ли мне за это тюряга. Как ни странно, нет.
Я поймала себя на мысли, что мне совсем не жалко пропущенных фейерверков, как и два года назад. Оно того стоило. Побыть с Тайлером наедине – вообще редкая удача. По спине побежали мурашки. Наверное, я никогда не забуду ни этот миг, ни Тайлера. Я не смогу его разлюбить.
Пока я беспечно смеялась, взгляд ненароком упал на фломастер. Я протянула руку, взяла его с простыни и поднесла к свету. Перманентный!
– Тайлер! – воскликнула я, вскочив на ноги, и метнулась к двери. Ведь надо же было написать именно перманентным! Чтоб на века! Как теперь все это отмывать? Наверняка нацарапал там что-нибудь непристойное… – Скорее стирай! – Пробежав голой по квартире (Тайлер мчался за мной по пятам), я схватила на кухне свечу и бросилась в ванную. Прилепила свечу на пол, взяла полотенце для рук, насквозь пропитала его жидким мылом и принялась отчаянно тереть себе спину, где удалось дотянуться.
– Уймись, – нежно проговорил Тайлер. Да он надо мной неприкрыто смеется!.. Отобрал у меня полотенце. – Я сам ототру.
И принялся нежно тереть. Краем глаза я подсматривала за ним в зеркало. Слегка накренив набок голову, пыталась увидеть собственную спину и каракули Тайлера, пока он окончательно их не удалил. Слова, кажется, были даже не на английском. На испанском, что ли? Ах да, я же читала их в зеркальном отражении. Сосредоточилась на буквах – и тут до меня вдруг дошло. Всего одно слово, написанное многократно по всей спине, от плеч до самого копчика.
И это слово – «МОЁ».
Заглавными буквами. По-хозяйски, уверенно. Ни отнять, ни прибавить.
Я ахнула. Меня проняло от радости, потому что так оно и есть. Я – его. И всегда принадлежала лишь ему, и никакому не Дину. И Тайлер всегда принадлежал только мне.
Тайлер тем временем вздохнул и опустил руки.
