В этот момент меня обдуло ветерком – дверь в «Джо» захлопнулась. Рейчел не стала болтаться снаружи, а моментально исчезла из виду. Я выдохнула – не знала, что сидела затаив дыхание, – и посмотрела на стол, любуясь струйками пара, поднимающимися от моего латте.
Какое облегчение, что завтра эта троица уезжает! Дин, Рейчел и Тиффани. Скатертью дорога! Последние дни слились в большое размытое пятно, и меня радовало, что больше я их не увижу. Во всяком случае, до следующей недели. Нам с Тайлером предстояло лететь через четыре дня, в среду вечером. Может, к тому времени Рейчел чуть-чуть поостынет, и тогда мне удастся хоть что-нибудь до нее донести. Впрочем, я никогда не забуду тех вскользь брошенных слов. В один прекрасный день, будем надеяться, она поймет, что я никому не желала зла.
Я еще немного побыла в кафе. Приятно было вновь оказаться наедине со своими мыслями – насколько это, конечно, возможно в Нью-Йорке. Я немного посидела, выписывая пальцем круги на деревянной столешнице, затем подошла к прилавку и без малейших угрызений совести заказала себе еще латте – с карамелью. За окнами сновали люди. Я ответила на пару эсэмэс от мамы и Эллы, не упоминая о том, что мы с Дином расстались. Мама всегда его обожала, да и Элле он был по душе. Обе без устали повторяли, что такого милашки не сыскать во всей округе.
Взглянув на часы, я поняла, что сижу здесь два часа. Наверное, Тайлер уже ломал голову, куда я запропастилась. У нас хоть и путаные отношения, но два часа о них распинаться?..
Я направилась домой. Шла медленно, не вписываясь в сумбурный ритм города. Неспешно брела по Лексингтон-авеню, перешла на Семьдесят четвертую, и возникло такое чувство… Вообще никакое. Я просто жива. Не было ни опустошенности, ни тоски, ни печали; меня не переполняли ни радость, ни чувство восторга. Мне стало никак.
Преодолев пешком двенадцать пролетов, я падала от усталости. Дико хотелось спать – проспала бы сейчас целую вечность, – а еще хотелось расцеловать Тайлера.
Я отворила дверь, и моему взгляду предстал Тайлер собственной персоной. Видимо, с тех пор, как я ушла, его не покидали сомнения и тревоги.
– Ну, как все прошло? – спросил он.
– Скажем так, – пробормотала я и, сморщив лоб, поджала губы, – когда мы вернемся домой, то не досчитаемся кое-кого из друзей.
Тайлер слегка вскинул брови.
– Я понял, все прошло не фонтан.
На кухне бранились о чем-то Змей и Эмили. Они держали в руках тарелки и, возбужденно споря, размахивали приборами. В нашем доме приготовление обеда – задача коллективная, а в коллективе редко проходит без ссор. Я взглянула на Тайлера и вздохнула.
– Надеюсь, ты меня не подведешь и я не пожалею о том, что бросила Дина и поссорилась с Рейчел.
Уголки его губ поползли вверх, как в замедленной съемке, он ухмыльнулся и шагнул мне навстречу. В глазах заплясали ласковые огоньки.
– Не могу обещать, – проговорил Тайлер еле слышно, – но буду очень стараться.
Мы стояли как два идиота и светились от счастья. Тайлер потянулся ко мне…
– Эй! – гаркнул Змей. От неожиданности мы с Тайлером вздрогнули и отпрянули друг от друга, не успев соприкоснуться губами. Как по команде уставились на Змея – с кухни на нас воззрились две пары глаз. Эмили со Змеем стояли и улыбались, растянув рты до ушей. Качнув тарелкой, Змей шутливо пригрозил: – Чтоб никакой аморальщины в общей гостиной!
И мы в кои-то веки дружно захохотали.
Глава 29
Прошло четыре дня, и я упорно пыталась смириться с мыслью, что мое пребывание в Нью-Йорке подошло к концу. Целый год я отмечала дни в календаре, и вот долгожданная поездка себя исчерпала. Шесть недель пролетели как один день. Годовой контракт Тайлера истек. Впереди Санта-Моника, пляж и променад с пристанью. Пора домой.
Я выкатила в гостиную чемодан, и сердце исполнилось нестерпимой грусти. Ну да, правильно говорят про Нью-Йорк: этот город – мечта. Мне будет очень не хватать пробуждения под гул транспорта за окном, вечно спешащих куда-то пешеходов, метро, которым пугают детишек, Центрального парка, шума и суеты, бейсбола, раскатистого нью-йоркского говора – всего, чем он славен, всего до последней мелочи.
– Ну, готова? – раздался за спиной голос Тайлера.
Оглянувшись через плечо, я жалобно и грустно вздохнула.
– Идем?
Тайлер гладко выбрился и снова выглядел на девятнадцать. Он направился к моим вещам, швырнул на диван свою сумку и, обернувшись, устремил на меня внимательный взгляд. У меня чемодан раздулся – ну вылитый бегемот. Пожалуй, я самую малость не рассчитала, купила пару лишних вещей. Наверняка все это следовало как-то утрамбовать, как бы еще не пришлось доплачивать в аэропорту… Чемодан застегнулся с огромным трудом, я минут пять над ним билась.
– Надо было распределить вещи. – Тайлер положил на пол мой чемодан и, усевшись на четвереньки, принялся расстегивать молнию. Я наблюдала за ним со стороны. Подцепил охапку моих вещей, запихнул в свою сумку. – Давай, попробуй теперь, – проговорил он.
На этот раз чемодан застегнулся как по маслу. Опомнившись, я бросилась в спальню за кедами и рюкзаком. В последний раз обвела взглядом комнату. Стены казались голыми – исчезли плакаты, – шкаф опустел. Раньше здесь пахло костром и одеколоном, а теперь даже запахи выветрились. Тайлер еще три дня назад выслал свои пожитки вместе с любимой «ауди».
В последние дни нас в квартире толком и не было. Мы пытались наверстать упущенное, набраться впечатлений под завязку. Заново посмотрели главные достопримечательности, пробежались по незнакомым кафешкам, сыграли напоследок в бейсбол на лужайке в Центральном парке. Под вечер Тайлер снова вытащил меня в «Пьетрасанту» – закрыть сезон в том же месте, где мы его открывали. Вечер выдался превосходный!
Я нацепила кеды, схватила рюкзак и нахмурилась. Тайлер с недоумением на меня воззрился.
– Неохота домой возвращаться, – пожаловалась я.
Он ответил не сразу. Постоял, склонив набок голову.
– А разве ты не стремишься сообщить отцу о горячо любимом человеке, то бишь обо мне? – наконец изрек он, с трудом сохраняя серьезность.
– О, папа придет в жуткий восторг, – ответила я с ехидцей. – Ты ведь у нас обаяшка.
Тайлер захихикал, покачав головой. С моим отцом они никогда особо не ладили, так что вряд ли папуля обрадуется, когда узнает, кому я отдала свое сердце.
Из своей комнаты вышел Змей и застыл в дверном проеме.
– Народ, вы чё тут до сих пор отираетесь?
– С тобой забыли попрощаться, Стивен Ривьера!
– Господи, как же я рад, что ты сваливаешь, – пробормотал Змей и расплылся в улыбке. Они обнялись, по-приятельски похлопав друг друга по спине.
Все это напоминало вчерашнее утро, когда все дружно прощались с Эмили. На часах было пять утра, мы выползли полусонные, и Эмили совершенно расклеилась. Договорились созваниваться, у кого-то в порядке шутки возникла идея устраивать ежегодные встречи. Страшно вот так вот прощаться, ведь прекрасно знаешь, что шансы увидеться вновь ничтожно малы. В этот час Эмили уже в Лондоне, а мы с Тайлером к вечеру будем в Санта-Монике. Змей остается в Нью-Йорке – ему учиться еще целый год. О лучшей компании я и мечтать бы не могла. Мне будет их не хватать.
