Не Валентина, не Франк, не она сама…
Так кто же?
Клотильда накинула рубашку, подошла к столу и обратила внимание на детали, которые не заметила сразу. Стол накрыли на четверых, что было сущей ерундой по сравнению с другими совпадениями.
Франк вышел из комнаты дочери, Клотильда взяла его за руку и кивнула на стакан с розовато-оранжевым соком и белую пиалу:
– Николя всегда сидел на этом самом месте, на краю стола. И каждое утро пил грейпфрутовый сок и молоко.
Он промолчал, и Клотильда продолжила, ткнув пальцем в чашку и еще теплый кофейник:
– Папа садился напротив и пил черный кофе.
Чайник, два пакетика.
– Мы с мамой больше любили чай. Она покупала варенье на портовом рынке – из инжира и плодов арбутуса
[109].
Клотильда повернула баночки этикетками к Франку, отодвинув хлебную корзину.
Инжир и арбутус.
Она оперлась о стол, не доверяя ногам.
– Все здесь, Франк. Все, как…
Он закатил глаза:
– Как двадцать семь лет назад, Кло? Как ты можешь помнить, что за варенье вы ели за завтраком двадцать семь лет назад? Марку чая?
Она бросила на мужа недобрый взгляд:
– Как? Да очень просто! Это были последние моменты, прожитые с моей семьей! Последний совместный завтрак. С тех пор я тысячи ночей и дней провела с призраками мамы, папы и Нико. Они подсаживались рядом каждое утро, когда ты уезжал на работу и я оставалась одна. Да, я помню, Франк. Каждую деталь.
Он тут же сдал назад, сменив угол атаки:
– Ладно, Кло, ты права… Но признай, что речь идет о простом совпадении. Чай, кофе, фруктовый сок, местное варенье. Так завтракают девять семей из десяти.
– А стол? Кто накрыл на стол?
– Понятия не имею. Может, Валу нас дурит? Или ты. Или я? Не исключено, что это чья-то глупая шутка. Что, если это твой друг Червоне или его верный Хагрид решили проявить внимание? Кажется, оба тебя обожают.
Клотильда вздрогнула, услышав прозвище Орсю, и с трудом справилась с желанием ударить ногой по шаткому столику, чтобы остывший кофе и подтаявшее масло оказались на полу.
Спокойствие Франка выводило ее из себя.
– Кто-то хочет навести тебя на мысли о прошлом, Кло. Не втягивайся в эту игру. Не пытайся узнать, кто…
Она не дослушала – заметила на стуле сложенную пополам газету.
«Монд». Свежий номер.
Клотильда смотрела на нее с таким ужасом, как будто боялась, что страницы вот-вот загорятся.
– А… газета?
– Аналогично. Инсценировка. Думаю, твои родители, как все отпускники, каждое утро читали газету.
– Ни-ко-гда! – отрезала Клотильда. – Мои родители никогда не читали газет на отдыхе. Это случилось всего раз. Один-единственный. Папа отправился в Кальви, принес «Монд» до того, как проснулась мама, и положил ее на стул. В то утро мы последний раз завтракали вместе. На следующий день папа отправился с кузенами в трехдневное плавание на яхте к Кровавым островам
[110], а вернулся 23-го, в день аварии.
У Франка было такое выражение лица, словно он внезапно перестал понимать человеческий язык.
– 19 августа 1989 года венгры впервые «взорвали» Железный занавес
[111]. В Шопроне, на границе с Австрией, в родном городе моей матери. И она впервые в жизни прочла статью в газете, которую принес отец. Номер за 19 августа. Сегодня тоже 19-е. Это не может быть совпадением! И все же…
– Что – все же?
На секунду Клотильде показалось, что Франк ломает комедию, что никто другой не мог накрыть стол, не разбудив ее, но она прогнала нелепую мысль и продолжила:
– И все же никто другой не был в курсе. Только Николя, мама, папа и я. Это семейная история, пустяк, не более того. Папа просто купил «Монд», мама за пять минут прочла полстраницы, положила газету под мангал, а в полдень ее сожгли. Никто не мог знать – кроме нас четверых. Понимаешь, Франк? Сегодняшний номер мог принести один из нас… выживший.
– Это не стул твоей матери, Кло…
«Ошибаешься! – хотелось крикнуть Клотильде. – Очень даже ее!»
Помешала Валентина:
– Вы закончили ругаться?
Она была в халате Betty Воор
[112] непричесанная и почему-то осунувшаяся. Девочка села за стол – на место призрака Николя, протянула руку за газетой, поднесла к губам чашку с кофе, скорчила недовольную гримасу:
– Фу, холодный!
Клотильда удрученно наблюдала за дочерью.
– Нужно снять отпечатки, Франк.
Он вздохнул. Посмотрел на жену как на безумную, перевел взгляд на дочь. Одна как будто заняла место другой, отняла ее молодость, красоту, радость жизни… рассудок.
Валентина открыла варенье, намазала на тост, с аппетитом откусила. Она наслаждалась жизнью, вкусной едой, солнцем, долгим сном. Чудесными каникулами. А Клотильда не могла отделаться от мысли, что дочь оскверняет все, к чему прикасается. Каждый ее жест разрушал тайный священный порядок.
Франк прав: она сходит с ума.
– Ваш муж дома?
– Нет. Он ныряет в заливе Галерия.
Капитан Кадна появился только через три часа. Франк выдержал час ожидания и смылся. По телефону жандарм сказал, что ничего не понял, но все-таки приедет – в первую очередь, чтобы окончательно закрыть историю с украденным бумажником. Он провел свое небольшое расследование. Ничего не нашел.
Капитан уже две минуты ходил вокруг бунгало.
– А ваша дочь?
– Отправилась с друзьями в поход. В каньон.
Стоявший рядом Червоне Спинелло кивнул, подтверждая. Многие подростки, отдыхавшие в кемпинге, сели в минивэн и поехали в ущелье Зоикю.
