– Не знаю, что еще можно сделать, мадам Барон.
«Снять отпечатки, кретин! А потом сравнить их с отпечатками туристов из кемпинга, ведь “пошутил” наверняка один из них. Нужно допросить свидетелей, всех, кто сегодня утром проходил мимо моего бунгало. Но главное – перестань считать меня умственно отсталой».
Игрок нападения, сосланный на остров Красоты, смотрел на нее, бессильно опустив руки. Червоне наверняка его проинформировал. Об аварии, случившейся двадцать семь лет назад, и о том, что выжившая потихоньку сходит с ума.
Директор кемпинга положил руку на плечо Кадна. Мужская солидарность. Сговор третьего тайма между измотанным игроком и тем, кто платит.
– Выпьем по стаканчику на посошок? – спросил Спинелло капитана.
Жандарм-регбист не отказался. Клотильда понимала, что ей не поможет ни полиция, ни кто-то другой. Придется выпутываться самой. В одиночестве планировать срочные встречи со свидетелями, расспрашивать, пытаться разговорить.
Мерзавку Марию-Кьяру, которая отреагировала на нее так, как будто увидела привидение, даже дверь перед носом захлопнула.
Дедулю Кассаню, с самого начала знавшего о подстроенной аварии.
Наталя. Да, именно так, ведь у него есть собственный призрак.
Чем больше становилось тайн, тем яснее Клотильда понимала, что разгадку нужно искать в воспоминаниях о лете 1989 года, но в голове сохранились только обрывки, впечатления, вспышки, пропущенные через фильтр ночных кошмаров. Разве можно доверять этим рваным воспоминаниям? Нужны существенные факты и надежные свидетели. Она отдала бы все на свете, чтобы иметь сейчас дневник, в котором тогда делала записи.
Почему никто так его и не вернул?
Нужна отправная точка, ниточка, за которую можно потянуть и размотать весь клубок, первые кадры фильма о собственной жизни – они потянут за собой остальное. И она знает, где искать!
Клотильда снова посмотрела на столик, перевела взгляд на аллею, где стоял Орсю с граблями и лопатой в здоровой руке. Он как будто знал. Все видел, но ничего не мог сказать.
Это подождет. Ни Орсю, ни Мария-Кьяра, ни Кассаню не располагают нужными ей доказательствами.
Они тоже подождут.
Клотильда мысленно чертыхнулась. В ста шагах от нее, через две аллеи и три кемпера, находилась вся заархивированная память кемпинга «Эпрокт». Все факты и жесты. Все лица и взгляды.
Пятьдесят лет истории.
Остается убедить хранителя музея показать ей книги.
27
Суббота, 19 августа 1989,
тринадцатый день каникул,
небо цвета голубой лихорадки
Потихоньку-полегоньку, мой невидимый собеседник, я пишу вам огрызком карандаша в третий раз за сегодняшний день. Волнение вокруг Шопрона вроде бы поутихло, решетки железного занавеса захлопнулись – поздравляю тех, кто остался на правильной стороне. Пальма Мама отправилась загорать, как только с экрана телевизора исчезли австро-венгерские холмы и в студии собрались геополитики. Я пошла в любимый грот ждать захода солнца. Я забыла рассказать, что морские тюлени – мерзляки, они любят лежать на раскаленных скалах и греться, а еще – плавать в теплой воде, не ниже двадцати пяти градусов. Люди давно всех тюленей истребили, и я стала сквоттершей, квартирую в их гроте. Тут пахнет мочой, пеплом и солеными водорослями, зато море заходит в гости. Сидишь внутри, наблюдаешь, а тебя видят только рыбаки, вынимающие из ловушек лангустов, раков-медведок и морских ежей.
Мы похожи. С ежами.
У меня больше нет сил составлять из слов фразы, пусть этим занимаются те, кому есть что сказать, например журналисты «Монд», вещающие о «прорыве» занавеса на другом конце света. Или корреспонденты «Корс-Матен» – они раскручивают историю Драго Бьянчи, подрядчика из Ниццы, чье тело в изодранной одежде выловили из моря. Он якобы упал с парома в бухте Аяччо. А я буду просто любоваться словами… в произвольном порядке.
– У тебя что-то случилось, Клотильда?
Сначала я вижу удочку и только потом – Базиля Спинелло. Директора кемпинга. Приятеля дедули.
На худой конец, можно пообщаться и с ним. Я вам потом расскажу.
– Что не так, Клотильда?
– …
– Откуда эта меланхолия? На тебя не похоже… Обычно ты своего настроения не показываешь.
Наверное, Базиль произнес волшебную фразу, и я вдруг заговорила о своей жизни:
– Я влюбилась.
– Ну, в твоем возрасте это естественно, детка.
– А вот и нет. Я полюбила не придурка-ровесника.
– Это ты о ком так выражаешься?
– …
– О моем сыне? О Червоне?
– Не только!
Базиль хохочет как мамонт. От этих громоподобных звуков падают с потолка сталактиты в моей пещере.
– Знаешь, красотка, – подмигивает Спинелло-старший, – у корсиканцев всего один недостаток: они любят свои семьи. Это незыблемый принцип…
Старик умолкает, но я прекрасно понимаю, что он не решается сказать.
Корсиканцы любят свои семьи, и это незыблемый принцип. Значит, если у тебя сын придурок, люби придурка!
Базиль меняет тему:
– Кто твой избранник?
– Наталь Анжели… – Ответ вылетает практически против моей воли.
– Ну и дела!
– Ты его знаешь?
– Да… Могло быть хуже. Наталь не бездельник, не идиот и не урод. Он из хорошей семьи. Его отец Панкраций долго возглавлял клинику в Кальви, потом развелся, переехал и открыл другую, на Ривьере. Говорят, твой прадед Антоний Идрисси подарил ему тысячу квадратных метров на мысе Пунта Росса – за аортокоронарное шунтирование, благодаря которому он прожил лишних пять лет. Когда родители разошлись, Наталь разругался с отцом, но семья есть семья, и Панкраций, перед тем как уехать в Италию, отдал участок сыну. Местные считают Наталя безвредным мечтателем из-за виллы под маяком и историй о дельфинах. Его называют болтуном-идеалистом, но, если хочешь знать мое мнение, Наталь – хитрец, придуривается, чтобы никого не напугать своими демонами. Его план насчет дельфиньего заповедника, морских прогулок и «свидания с китообразными» может получиться. Да, именно так, не смейся. Люди чувствуют его искренность и готовы дорого за это платить. За открытость. Правдивость. Подлинность. Твой Наталь, милая, похож на золотоискателя, нашедшего богатую жилу. Он делает вид, что ничего не случилось, не хочет, чтобы набежали другие старатели. Одно плохо, Кло, Наталь – старый холостяк, слишком старый для тебя.
Базиль произносит последнюю фразу удрученно-участливым тоном, как нежнейший дядюшка.
– Я знаю… знаю. Но хочу именно такого мужчину.
– И ты его найдешь. Если научишься терпеть, ждать и умеришь пыл.
