Книга Прах (сборник), страница 16. Автор книги Андрей Фролов, Александр Варго, Михаил Киоса

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прах (сборник)»

Cтраница 16

– Ему пришлось много пережить, – рассеянно проговорил Борис, пока Королев, чавкая, ложка за ложкой поглощал икру, он словно задался целью во что бы то ни стало опустошить всю вазочку.

– Я не верю ему, – сказал наконец Петр Алексеевич, облизнув ложку.

Борис промолчал.

Наконец ворота начали медленно подниматься, и он вздохнул.

На то, как в баню вели подростка, он смотреть не хотел.

Борис повернулся к окну спиной, упершись поясницей в мраморный подоконник.

Королев тупо таращился на заметно опустевший стол, как если бы решая для себя, какое еще блюдо за сегодняшний вечер он незаслуженно обошел вниманием.

– Что, не наелись еще? – язвительно спросил Борис, и Петр Алексеевич поднял на него мутный взгляд покрасневших глаз. Затем опустил голову, пялясь на сушеную рыбу. Ту самую, что он час назад забрал у Ильи и швырнул на пол.

– Поди сюда, – разлепил он губы, и Борис перестал улыбаться. Он медленно приблизился к хозяину особняка, выжидательно глядя на него.

– Подними, – приказал Петр Алексеевич, и Борис послушно выполнил указание.

Королев сграбастал рыбу из рук мужчины.

– Ты обыскивал парня? – вкрадчиво поинтересовался он.

На лице Бориса отразилось изумление.

– Нет. Его из Деминска забирал Иван.

– Ага. А ты, значит, у причала в Радужном отсиживался, в машине суходрочкой занимался, – процедил Королев. – Нашел шестерку?

– Петр Алексеевич…

– Закрой хлебало, – оборвал его Петр Алексеевич. – Иван работает на меня, и я с него спрос держать буду. Ты впустил в мой дом этого щенка и даже не посмотрел, что у него в карманах!

– Он и так напуган. К тому же… Это всего лишь рыба, Петр Алексеевич, – осторожно заметил Борис.

Королев нехорошо улыбнулся.

– Рыба, говоришь? – задумчиво повторил он, словно обкатывая это слово на языке. – Ну-ну.

Борис успел заметить лишь легкую вибрацию воздуха и размытое движение, а спустя секунду его правую щеку хлестнула рваная боль. Он закричал, схватившись за рану, затем попятился назад, с ошалелым видом уставившись на окровавленную ладонь.

– Вот так, – удовлетворенно закивал Королев, сжимая в руках, словно нож, высохшую воблу. – Ты даже не представляешь, что может сделать закостеневший и спрессованный от времени и соли рыбий хвост.

– Ты спятил, старый маразматик! – сплюнул Борис, хватая со стола салфетки.

Петр Алексеевич лишь усмехнулся.

– Знаешь, когда я был пацаном, то тоже как-то сунул в шорты воблу, хвостом вверх. А потом зачем-то полез в карман, и этой е. ный хвост попал мне точно под ноготь большого пальца. Я тебе скажу, боль была несусветная. Все равно что иголку со всей дури загнать.

Он шагнул к Борису, и тот от неожиданности едва не упал, наткнувшись на кресло. Салфетка, плотно прижатая к рваной щеке, быстро размокла от крови.

– А теперь представь, что этим хвостом можно попасть в глаз, – прошипел Королев. – Или в глотку. Это почти как оружие, парень. Зэки в камерах делали стилеты из хлебного мякиша, добавляя туда соль. Получался одноразовый кинжал.

Прерывисто дыша, Борис смотрел на застывшего над ним толстяка с костлявой рыбиной в руке. Хвост от удара сломался.

В следующее мгновение Петр Алексеевич шумно выдохнул, моргнул, после чего положил воблу на пустую тарелку.

– Иди к Лиде, она заклеит дырку, – бросил он, потянувшись за салфеткой. – Потом возвращайся. Мне нужно серьезно поговорить с тобой насчет нашего гостя.

Борис пробубнил что-то невнятное. Он уже двинулся было к двери, как могучая рука Королева тяжело легла ему на плечо:

– И еще, Боря. Оставь в покое моего сына. У него сейчас непростой период. Слава богу, он немного отвлекся. Еще раз увижу, что ты подбиваешь к нему клинья, вырву яйца вместе с х..м. Прикажу Лиде пожарить их с грибами, и ты их съешь на моих глазах, с песней «Взвейтесь кострами» и счастливой улыбкой на устах. Врубаешься?

Борис кивнул, но сощуренные глаза сверкнули испепеляющей ненавистью.

Когда он вышел из гостиной, Королев вытер вспотевший лоб:

– Чертов педрила.

* * *

Илья долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати и прислушиваясь к малейшему шороху. Пожалуй, за последние месяцы он впервые ночевал в цивилизованных условиях, но особой радости по этому поводу не испытывал.

«Папа про тебя говорил…»

«Мне тоже раньше бабушки нравились».

Приторно-сладкий, растягивающийся, как мутный кисель, голос сумасшедшего сына Королева все еще звучал в голове отдаленным эхом.

Раньше… а теперь что?

«Его тоже купают…»

Илья вспомнил худощаво-нескладного подростка, которого к срубу за руку вел телохранитель в бомбере, и раненое плечо встрепенулось свежей вспышкой боли.

«Все верно. Бедолагу специально привезли для этого психа», – подумал Илья, и на него накатила тошнота. Он повернулся на другой бок, плотнее завернувшись в мягкое одеяло.

Наконец усталость взяла свое, и сон, будто исполинский кондор, обнял его своими шершаво-тяжелыми душными крыльями.


Ему снился сон. Странный и даже жуткий.

Время, словно старую видеокассету, отмотали назад, и Илья вновь оказывается в роскошной гостиной Королева. Вот только сам хозяин коттеджа и Борис спят прямо за столом. Из раззявленных ртов веет мертвечиной, над их застывшими, словно восковые фигуры, телами беспокойно гундосят крупные мухи.

«Они мертвые!» – стучит в висках, и Илья осторожно трогает Петра Алексеевича за руку. Его кожа холодная, словно лед, но он все равно хрипло дышит, и его обвислая грудь вздымается в такт дыханию.

Скрипит дверь, Илья с тревогой поворачивает голову.

Лида.

Торжественно держа в руках поблескивающий серебром поднос с высокой крышкой, она бесшумно проходит к столу, мило улыбаясь.

«Главное блюдо», – беззвучно шепчут ее красивые вишневые губы.

– Я не хочу есть, – бормочет Илья. По какой-то неизъяснимой причине он совершенно не желает знать, что находится под крышкой.

Лида ставит поднос на стол, и он со страхом замечает, как вибрирует и дрожит крышка. Словно внутри… внутри что-то (или кто-то) есть.

Что-то живое.

«Унеси это», – хочет сказать Илья, но девушка, загадочно улыбаясь, уже снимает крышку.

К глотке мужчины подскакивает теплый ком.

На подносе лежит темно-синий шар.

Чертов шар из папье-маше, неуклюжий и покрытый вмятинами, словно дети им уже успели поиграть в футбол.

И этот шар пульсировал, сжимаясь и раздуваясь, напоминая гротескно-уродливое сердце. Внутри что-то шуршало и попискивало.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация