– Я настояла на том, чтобы ответственный за работу колеса вызвал спасателей. К слову, этот урод из будки уверял меня, что я… попросту проглядела. Мол, этот проклятый барабан совершил полный круг, и моя родня благополучно вышла из кабинок. Когда приехали пожарные, уже темнело. И каков же был мой ужас…
Старуха запнулась, словно ее саму пугало продолжение этого необычного повествования.
Дын хрипло мяукнул, свернувшись в клубок.
– Каков был мой ужас, – чуть слышно продолжила Наталья. – Когда мне сверху крикнули, что кабинки пусты. Понимаешь, Дын?
Свалявшийся от грязи рыжий бок кота мерно вздымался. Судя по всему, животное тоже погрузилось в сон. Но Наталья не собиралась останавливаться.
– Ты все понимаешь. Никого там наверху не было. Ни Ромы, ни Аяны, ни моих родителей, – вымученно произнесла она. – Мне казалось, весь мир перевернулся с ног на голову. Куда они делись?! Их что, забрало с собой это сраное облако? Они растворились в нем? Их перенесло в параллельный мир? Ни на один из этих вопросов у меня не было ответа. У меня началась самая настоящая истерика. Чтобы меня не забрала «Скорая», мне пришлось успокоиться.
Наталья перевела взор с дремавшего Дына на беспокойно трепещущее пламя свечи.
– Все уехали, а я осталась. Напоследок мне сказали: «Езжайте домой, наверное, ваши близкие уже там и ждут вас». Но я-то знала, что никто никуда не уходил! И пока у людей еще не отрастали крылья, чтобы они могли улететь черт-те куда! Я никуда не уходила, но парк закрывался, и мне пришлось покинуть территорию аттракционов. Я вернулась домой сама не своя. Мужа дома не было – он пил с приятелями в гараже… и я посчитала, что так даже лучше. Я взяла фонарь, переоделась в спортивный костюм, обулась в кроссовки и вновь поехала в парк. Мне пришлось перелезть через забор, и я при этом порвала куртку. Подошла к злосчастному колесу и начала лезть вверх. Это было непросто, но тогда я была молодая и сильная, не то что сейчас. Страх перед высотой куда-то исчез, я думала только о вас… Те кабинки, где должны были находиться вы, до сих пор у меня перед глазами. Одна голубая, другая зеленая. С облупленной краской. Я лезла и молилась, чтобы Всевышний сберег моих детей и родителей. И когда я залезла в первую, я ничего не обнаружила. Я полезла во вторую кабинку и…
Старуха уставилась в окно невидящим взглядом.
– Это было сумасшествие, – прошептали ее губы. – Маленькие, крошечные, как фигурки из лилипутского города, размером с ноготок… Туман превратил вас в едва заметные игрушки. Моя мама была мертва, от нее осталось лишь пятнышко крови. Я ее узнала по волосам и одежде. Наверное, ее раздавил тот самый пожарный, что обследовал кабинку… Рома лежал под сиденьем, и я осторожно взяла его на руки. Он плакал, и я, как могла, утешала его. Я положила сына в карман куртки, решив вернуться в другую кабинку. Отец и Аяна были там. Конечно, пожарные не могли их заметить… а если бы заметили, то даже не могу представить, что бы они сделали. Наверное, сдали бы в цирк… чтобы показывать там за деньги… или в какой-нибудь секретный научный институт…
Наталья обвела темным языком пересохшие губы. Глубоко запавшие глаза тлели, словно раздуваемые ветром угли.
– Папа был без сознания. Я слезла вниз и бегом направилась домой. К сожалению…
Старуха вздохнула и внезапно хихикнула.
– Боже мой… Кому скажешь, вызовут санитаров… К сожалению, один карман оказался дырявым, и где-то по дороге я потеряла папу. Я поняла это, только когда пришла домой. Муж уже спал, и я снова отправилась на поиски. Но так ничего и не нашла. Может, он до сих пор жив, если не умер или его не склевали голуби.
Наталья накинула на выбритый череп выцветший капюшон.
– Как только ваш отец увидел, в кого вы превратились, он сошел с ума. И очень скоро умер в дурдоме. Милиция проводила проверку по поводу вашего исчезновения, но у меня хватило ума спрятать вас и никому не показывать. Вас просто сочли пропавшими без вести. Я понимаю, что это звучит дико, но факт остается фактом. Однажды ты вылез из своего домика и нечаянно свалился на пол. Ты выжил, но, к несчастью, сломал позвоночник. Вероятно, когда вы были в облаке, что-то произошло с твоим мозгом, поэтому ты и отстаешь в развитии… в отличие от Аяны…
Она вновь подумала о том странном типе, которому она доверила судьбу дочери.
«Пожалуйста, не обмани меня».
* * *
– Где мой рюкзачок с тротилом? – спросил Илья, вынимая из-за пояса мачете. – Хочу примерить.
Лицо Петра Алексеевича даже не дрогнуло.
– Хм… Боря заложил? – задумчиво произнес он, поигрывая в воздухе шашкой. – Я этому гомосеку приказал замок на твою конуру повесить. А он, значит, меня с потрохами сдал?!
– Может, лучше расскажешь про хобби своего сыночка? Как он потрошил пенсионерок и насаживал их на колья?! – прошипел Илья.
– Ого. Да ты окончательно сбрендил, парень. Хочешь померяться силами? Вон, с какой «шаблей» пришел.
С этими словами Королев указал на мачете в руке беглеца. В его глазах скользнула отдаленная тень понимания, и он с подозрением спросил:
– Откуда ты взял ее?
– Одолжил у твоего сына, – тихо ответил Илья. – А перед этим перерезал глотку твоему охраннику. После чего убил твоего ублюдка.
Одутловатое лицо Королева исказилось в ярости.
– Не чеши помелом, щенок! – рявкнул он. – У тебя не такие крепкие яйца, чтобы завалить Диму! И моего сына ты не трогал, сучонок! Скажи, что пошутил, и я убью тебя быстро!
– Они там, в срубе, уже начинают коченеть, – ответил Илья. – Твоей жене надо было сделать аборт. Такая плесень, как твой сын, не имел права на существование.
– Я не верю тебе! – прорычал Петр Алексеевич, замахиваясь шашкой.
Тяжелое лезвие со свистом рассекло воздух, и только мгновенная реакция Ильи спасла ему жизнь – уклонившись от удара, он перекатился через громадную кровать. Следующий взмах, и казачий клинок с лязгом столкнулся с мачете, высекая искру. Неожиданно в грудь Ильи, словно товарный поезд, врезался громадный кулак Королева, и он, потеряв равновесие, упал на спину. Воздух вновь зазвенел от вибрирующего свиста, и лишь в последний момент Илья успел убрать ногу, но кончик смертоносного оружия все равно чиркнул по голени. Мятая ткань брюк мгновенно расползлась, разрез на коже наполнился кровью.
– Слабак, – заключил Королев с презрением. – Видел бы ты, как умел обращаться с этой красавицей мой дед. Уж как он рубил красную сволочь в двадцатых годах…
Поднимаясь с пола, Илья оперся рукой на массивный комод из дуба, и Петр Алексеевич, ухмыляясь, снова замахнулся. Ужасающий свист, и лезвие глубоко вошло в твердое дерево, отрубив при этом Илье первую фалангу среднего пальца и подушечку с куском ногтя безымянного.
Илья захрипел, пятясь назад. Укороченные обрубки пальцев коротко сплевывали кровью.
– Мой дед отсекал лошади голову с одного удара, – сообщил Королев, наступая шаг за шагом. – А уж красную гниду рубил до седла, наискось. Шансов выжить никаких.
