– Живите, ребята, и бейте фашистов. Даст бог, дойдёте вы до самой Германии и уничтожите проклятого Гитлера.
Сержант шагнул ближе к откосу, на котором лежал раненый пехотинец. Взял его руку и молча пожал. Глянул на притихшего пушкаря, сидевшего рядом. Кивнул на деревню и приказал:
– Пора уходить.
Парень поднялся с земли. Взял табельный «винторез» и привычно закинул за спину, рядом со скаткой. Получил от Олега один автомат, захваченный у немецких разведчиков. Повесил «шмайссер» на шею, а свой вещмешок и «сидор» с боеприпасами взял в руки.
Согнулся почти в три погибели и направился к полузасыпанному ходу сообщения, ведущему с позиции пехотинцев к станице. Шагая вслед за сержантом, Павел спустился к добротному дому, стоящему возле околицы. Пролез сквозь дряхлый плетень и оказался на обширном дворе.
Невысокий пригорок, где лежал Николай, закрывал это место от фрицев, и оба бойца наконец почувствовали себя в относительной безопасности. Поднялись во весь рост. Ни от кого не скрываясь, свернули за длинный глинобитный сарай и увидели мотоцикл. К счастью, сюда не долетали мины с осколками, и за время кровопролитного боя стоявшая здесь машина не получила даже лёгкой царапины.
Слегка запыхавшись, они подошли к «BMW». Опустили поклажу на землю. Скинули с плеч лишний груз и сложили всё в пустую коляску. Скатки упали на самое дно. Затем туда же полетели винтовки и личные «сидоры» и, наконец, вещевые мешки с боеприпасами.
Подсумки, в каждом из которых лежало по три запасных магазина для «шмайссеров», прикрепили к ремням поверх гимнастёрок. По одному с каждого бока справа и слева.
– Может, нам взять фашистские шмотки? – вдруг вспомнил Павел о форме, снятой с убитых разведчиков.
– Ты говоришь по-немецки? – удивился сержант.
– Нет, – смутился боец. Хоть он и окончил семь классов, но, как говорил товарищ Чапай, языков он не знал.
– Вот и я ни бум-бум, – вздохнул командир. – Какие порядки в их армии, мы вовсе не знаем. Так что не стоит и пробовать с таким маскарадом. Любой встречный фашист раскусит нас с первого взгляда и сдаст кому следует. Те объявят шпионами. Без разговоров поставят к ближайшей стене и тотчас расстреляют. – Он ненадолго задумался и добавил: – А если наткнёмся на наших, те тоже шлёпнут за милую душу как диверсантов. Поэтому лучше останемся в привычном хэбэ. Глядишь, начнут разбираться, кто и откуда. Вдруг повезёт, «особисты» поверят тому, что мы будем рассказывать? Не отправят в штрафбат, а оставят нас в батальоне?
Павел собрался усесться за руль. Вспомнил, как его обстреляли фашисты, когда он бежал через сельскую улицу, и сказал об этом Олегу. Не говоря больше ни слова, они низко пригнулись. Прокрались к воротам и, спрятавшись за открытою створкой, посмотрели за реку.
Там вовсю работали фрицы, а возле обгоревшего танка, застывшего возле моста, виднелись четыре фигуры в серо-зелёной одежде. Стрелки расположились за подбитой машиной. Поставили два пулемёта на кожухи, закрывавшие широкие траки. Наблюдали за дорогой, идущей в деревню, и, судя по позам, были настороже.
И те и другие смотрели не только вперёд, но время от времени глядели на холм, где стояло орудие, и на позицию пехотинцев, где лежал Николай. Хорошо, что в этой колонне не нашлось штатных снайперов, вооружённых винтовками с оптическими прицелами. Иначе они давно засекли бы солдата и убили его за пять-шесть секунд. Или загнали в неглубокий окоп, откуда он не смог бы высунуть носа.
– Стоит нам выехать за ворота, – глухо сказал командир, – как фрицы начнут стрелять вслед мотоциклу. Судя по патрону большого калибра, «MG 34» бьёт не хуже «максима». То есть достанет нас и за два километра. Поэтому придётся уходить огородами, под прикрытием деревенских домов.
Они отползли в глубь двора и только там встали на ноги. Огляделись и быстро нашли два топора. Один был воткнут в чурбак, стоявший возле поленницы. Другой лежал у крыльца, рядом с бруском абразива. Видно, хозяин хотел наточить, но тут объявили, что нужно бежать. Все тронулись в путь, а большая часть вещей осталась лежать так, как лежала до этого.
В ходе поисков инструмента бойцы наткнулись на глубокий колодец. Он стоял в углу большого двора и прятался под низенькой кровлей из дранки, которая закрывала его от частых дождей. Павел вдруг ощутил, что его томит сильная жажда. Вспомнил, что не сделал даже глотка после раннего завтрака, и свернул к источнику влаги.
Поднял пустое ведро, стоящее рядом на невысокой скамеечке. Поднёс к квадратному зеву и опустил в прохладную тьму. Услышал приглушенный плеск где-то внизу и увидел, что тонкая цепь слегка натянулась. Схватился за ручку, прикреплённую к вороту. Быстро поднял полную ёмкость и поставил на верхний венец деревянного сруба.
Красноармейцы по очереди прильнули к краю потемневшей от непогоды посудине и напились до отвала. Наполнили опустевшие фляжки свежей водой. Оглядели себя и тщательно отряхнули запылённую форму. Нельзя сказать, что она стала чистой, но всё же смотрелась не настолько ужасно, как раньше. Затем вымыли грязные руки и хорошенько умылись.
Олег увидел короткий невод, висевший на стенке сарая. Подошёл к позеленевшей от времени снасти и снял её с деревянных гвоздей, вбитых между жердями. Отрезал ножом колья, при помощи которых селяне таскали бредень по реке и затонам. Свернул сеть в плотный узел и бросил в коляску.
«Молодец сержант, – подумал Павел. – Пригодится для маскировки. Особенно если встанем в кустах».
После этого бойцы взяли найденные топоры. Сунули их сзади за пояс и вернулись к трёхколёсной машине. Павел схватился за руль, а Олег упёрся сзади в коляску, на которой висела «запаска». Не заводя мотора, они тронули с места нагружённый «BMW» и покатили прочь от реки. Добрались до первой межи, где увидели, с чем им придётся бороться в дальнейшем.
Леса возле станицы росло очень немного. Древесины, видать, не хватало, и границы обширных участков разделяли только плетни, связанные из ивовых прутьев, или обычные жерди, закреплённые на редких столбах на уровне пояса. Ни те ни другие не являлись серьёзной преградой для людей с топорами. Два-три взмаха стальным острым лезвием, и путь дальше снова свободен.
Куда больше проблем вызывали канавы и грядки, разбросанные по огородам по какой-то странной системе, известной только сбежавшим хозяевам. Где-то посадки с траншеями лежали вдоль, где поперёк, а где и под каким-то нелепым углом.
Хорошо, что погода стояла сухая. Колёса не вязли в грязи, а «BMW» весил не более пятисот килограммов. Так что два человека могли с ним всё-таки справиться. Там, где мотоцикл застревал, в ход шли оглобли, снятые с ближайших заборов. Павел по-прежнему вёл машину, ухватившись за руль, а Олег становился сзади. Упирался жердью в коляску, действовал ею как рычагом и сильно толкал вперёд.
Минут через сорок они миновали все огороды. Выбрались на околицу и огляделись. Перед ними расстилалась плоская степь, ровная, как обеденный стол. Впереди виднелась купа деревьев, в которой они прятались с пушкой всего лишь сутки назад. К ней вёл прямой пыльный просёлок.
