Пока он добирался до «BMW», пока на нём возвращался назад и ставил возле автомобиля, с холма начали спускаться солдаты. Те из раненых, кто был в состоянии нести какой-либо груз, тащили его на себе. Кроме шинелей и «сидоров», кто-то нёс винтовки ослабевших товарищей, кто-то коробки с патронами, кто-то дегтярёвские «ДП-27».
Четыре самых крепких бойца остались на вершине холма и время от времени стреляли в фашистов из своих «трёхлинеек». Палили в общем-то зря, а делали это лишь для острастки, чтобы уцелевшие фрицы не могли поднять голову и не видели, как пехотинцы покидают позиции.
Те из солдат, кто мог двигаться сам, спустились с холма. Скрытно подошли к тому перелому дороги, что закрывал машину от фрицев, лежавших возле холма. Установили на нём «ручники». Легли рядом на землю и заняли оборону.
Тем временем Павел взял резиновый шланг. Опустошил бак мотоцикла и все ёмкости, что висели на бортах у коляски. Весь бензин слил в одну большую канистру. Отнёс её к автомобилю. Открыл блестящую крышку, стоящую на верхнем крае капота возле среднего импоста лобового стекла. Открыл горловину и заполнил почти пустой бак.
Набралось почти тридцать литров, что должно было хватить приблизительно на сто пятьдесят километров пути. Затем взял жестянку с надписью «Wasser». Налил в радиатор воды до самого верха. Убедился, что пробки держат надёжно и нигде ничего не течёт. Облегчённо вздохнул и занялся другими делами.
Придерживая «BMW» ручкой тормоза, стоящей на правой половине руля, повёл мотоцикл вперёд. Упираясь ногами в пологий склон, медленно скатил трёхколёсного друга в глубокую балку. Загнал в кусты, где раньше стояла «полуторка», и закидал ветками широкий проход.
Отступил на десяток шагов. Глянул со стороны и увидел, что маскировка отлично работает. К сожалению, так будет лишь до тех пор, пока не придут холода. Затем ветви сбросят густую листву. Кусты станут сильно просвечивать, и мотоцикл будет виден с дороги.
«Хотя, чего о нём думать теперь? – оборвал себя Павел. – Ещё неизвестно, удастся ли нам уцелеть в ближайшие дни?» Он выбрался из балки на пыльный просёлок. Усталым движением вытер лоб, взмокший от сильной жары. Подошёл к пустому автомобилю и стал кантовать вещи, отобранные для перевозки.
Олег, ефрейтор и пара бойцов, что получили самые лёгкие раны, работали в качестве грузчиков. Первым делом перенесли вниз старшину и лейтенанта, находившихся без сознания. Подняли их в кузов «полуторки». Устроили на расстеленных шинелях возле кабины и вновь отправились на вершину холма.
Добравшись до позиции артиллеристов, принялись разбирать миномёты. Таскать их к машине и укладывать на грузовую платформу. По окончании транспортировки орудий настала очередь двух тяжёлых «максимов». Их тоже разъяли на отдельные части: ствол, щиток и стальную станину. Каждый взял, сколько мог унести, и по очереди спустили к подножию кургана.
Причём всё это сделали скрытно, чтобы недобитые фрицы, лежавшие на земле, не заметили эвакуации советских бойцов. Не то фашисты поднимутся на ноги и рванутся в атаку. А сколько их там уцелело, никто толком не знает. Может быть, значительно больше, чем советских солдат?
Ближе к полудню погрузка имущества разгромленной роты благополучно закончилась. Сержант в последний раз поднялся на холм. Подошёл к каждому из бойцов. Нагнулся к самому уху и сказал всем по очереди два важных слова: «Осторожно отходим».
Сидевшие на вершине солдаты пальнули в немцев ещё несколько раз. Незаметно выбрались из полузасыпанного окопа. Пригибаясь к земле, перевалили через макушку кургана и стремглав побежали к машине, стоявшей внизу.
Те солдаты, что охраняли дорогу, так же скрытно покинули пост, откуда следили за немцами. Быстро добрались до готовой к отъезду «полуторки». Без видимой суеты забрались в маленький кузов, набитый людьми и ротным имуществом. Ефрейтор проверил, все ли на месте, и постучал по крыше кабины. Мол, мы готовы к движению.
Сержант встал на подножку машины. Глянул наверх, всё ли опустились на корточки, чтобы не вывалиться во время езды. Убедившись, что все уселись на пол кузова, он влез в кабину. Не обращая внимания на залитое кровью сиденье, плюхнулся рядом с водителем и сказал те же слова, что произнёс позавчера:
– Поехали Павел! Полный вперёд!
Парень завёл «полуторку». Медленно тронулся с места и, осторожно объезжая огромные рытвины, направил грузовик к Сталинграду.
Несколько часов они двигались по пустынной степи. Кружили между глубокими балками, но не видели вокруг ни одной машины или пеших отрядов. Горизонт оказался девственно пуст, а на небе не было ни единого облачка. Лишь иногда мелькали в голубой вышине редкие самолёты.
Но чем ближе «полуторка» подъезжала к Волге, тем чаще мелькали фюзеляжи с крестами на крыльях и хвостовом оперении. Машин с красными звёздами в воздухе Павел не видел. Куда они все подевались, парень не знал. То ли их всех посбивали фашисты, то ли наши славные соколы воюют на других направлениях. Например, защищают Москву.
Юркие «мессершмитты» и «фокке-вульфы» шли парами друг за другом, как нитка с иголочкой. «Лаптёжники» и более крупные бомбардировщики летели целыми эскадрильями, а то и большими эскадрами в несколько десятков машин.
Никто из них не обращал внимания на маленький грузовик, ехавший по пустынной степи. Видимо, у пилотов были иные задачи. Более важные, чем охота за одинокой машиной.
Встречного движения в небе почему-то не наблюдалось. Скорее всего, «отработав» по советским позициям, немецкая авиация возвращалась на базы другим, более длинным путём.
Потом на востоке показалось облачко пыли, двигавшееся в том же направлении, что и «полуторка» с ранеными бойцами. Опасаясь, что там могут оказаться фашисты, Павел немедленно сбросил газ и поехал с той же скоростью, что и те, что шли впереди.
День стал медленно клониться к раннему вечеру. Идущая к Волге колонна вдруг резко притормозила. Прошла ещё какое-то расстояние черепашьим шагом, а затем и вовсе застыла на месте.
К этому времени грузовик оказался на очередном невысоком пригорке. Павел остановил грузовик. Глянул вперёд и увидел огромную плоскость степи, плавно уходящую вниз. Уклон был совсем небольшим, но даже при этом он открывал взору парня пространство на многие километры вперёд.
Стёкол в кабине давно не имелось. Поэтому Олег не стал вылезать на подножку. Не поднимаясь с сиденья, поднёс бинокль к лицу и бросил взгляд на восток. Какое-то время напряжённо молчал. Потом протянул Павлу разбитый прибор и тихо сказал:
– Не могу разобрать. Глянь, что там такое?
Парень поднёс целый тубус к правому глазу. Подрегулировал уцелевшую оптику и напряг своё зрение настолько, насколько это возможно. С большим трудом он рассмотрел тонкую полоску реки. Узенький мост, ведущий на противоположную сторону, и колонну машин, стоящую перед ним.
Чьи там грузовики, наши или немецкие, он понять тоже не мог. Зато хорошо разглядел две полоски окопов, вырытых у переправы, и понял, почему возник такой крупный затор. Обычная проверка проездных документов. Вот только остаётся всё тот же вопрос: чей это пост? Советский или фашистский?
