Это ее личное дело – ее ребенок. Она ни на кого не рассчитывает и готова отвечать за него. Отвечать – вот это главное. А кто отвечает – тот и принимает решения. Да и в материальном плане Карина была вполне независима – зарабатывала она прекрасно.
И в который раз Аня подумала, какие они с подругой разные. Небо и земля. Лето и зима. Вода и камень. Но ближе Каринки у нее никого не было. И у Каринки, кажется, тоже – очень хотелось так думать. И еще при взгляде на подругин округлившийся животик мелькнула мысль – а может, зря? Зря она тогда послушалась Игоря. Нет, не про аборты речь – что об этом теперь говорить? Про врачей. Может, стоило пойти и попробовать? Медицина продвинулась вперед, есть новые технологии. Да и окончательный безнадежный диагноз ей никто никогда не выносил.
Но мысль эту тут же прогнала – у всех своя жизнь и своя судьба. Не все одинаково сильны духом. Не все способны на поступки. Не все так решительны. Не все могут идти вопреки. И не у всех мужья – гении! Это уж точно.
Каринка родила мальчика. Да такого красавца! Тогда все шутили, что она смело может зарабатывать на младенце – готовая реклама детского питания. Смуглый, румяный и синеглазый, с огромными мохнатыми ресницами, он и вправду был прекрасен, этот мальчик. Конечно, моментально жизнь семьи закрутилась вокруг красавца ребенка – прабабушка Нина, бабушка Нуне и дед Аветис. А через три месяца Каринка вышла на работу – дела не ждали, начинались приемные экзамены. Нашлась и няня – родственница из Еревана. Дом по-прежнему оставался шумным – гости не переводились, родня наезжала все так же часто и даже чаще – все жаждали потискать чудесного малыша. На кухне, как всегда, царили суета и разгром – пеклось, жарилось и варилось. Входная дверь, как и прежде, не закрывалась.
Каринка тогда впервые пожаловалась подруге – устала. На работе суета, да и дома не отдохнешь. И однажды, приехав к Ане, тут же рухнула на диван и блаженно закрыла глаза: «Как у тебя хорошо, господи! Чисто и тихо».
Игоря Березкина по-прежнему рвали на части – провинциальные и столичные театры мечтали получить его в качестве художника-постановщика. Он еще чаще отсутствовал и Анну по-прежнему с собой не брал. Но она уже и не просилась – привыкла. А вот Каринка не успокаивалась:
– Господи, и где он нашел такую дуру? Приезжает зачуханный, похудевший, с блестящими глазами – скорее всего, от бурной жизни. А тут эта дурочка варит ему отварчики и отпаивает бульончиками – красота! Вьется вокруг, как бабочка, крыльями хлопает. «Игоречек! То или се? Или, может, это?» А этот милый Игоречек лежит с великомученическим взглядом на диване и складывает губки скобочкой: «Ах, я устал! Как я устал!» А от чего, спрашивается, ты устал? От работы? Ну не знаю – молодой и здоровый мужик. Может, от возлияний и еще кое от чего?
– Для чего ты мне все это говоришь? – обижалась Анна. – Чтобы испортить мне настроение?
Каринка мотала кудрявой головой:
– Нет, моя дорогая. Исключительно для того, чтобы ты очнулась. Проснулась наконец и зажила своей жизнью. Не его, а своей, понимаешь?
– Как это – своей? – переспрашивала растерянная Аня. – У нас одна жизнь, общая. Одна на двоих!
– Ты совсем дура? – распалялась подруга. – Это у него жизнь! Работа, встречи, поездки, знакомства. Люди вокруг, общение. А у тебя – прозябание! Одно сплошное прозябание у тебя! И самое ужасное, что тебе это нравится! Тебе так тепло в твоем привычном болоте, что ты и нос высунуть боишься. Боишься нарушить свой призрачный, зыбкий покой. А он не побоится, не сомневайся. Как только захочет, выкинет тебя за борт и тю-тю, поминай как звали! Забудет тебя в ту же минуту. И заслуги твои забудет – как не было!
Аня обижалась и принималась плакать. Зачем так жестоко? Нет, она понимала: подруга говорит из лучших побуждений. Успокоившись, мысленно соглашалась с ней – муж давно живет своей жизнью. Своей. А она – его жизнью. Она и вправду его прислуга, тень. И ему так удобно – в любое время, как только он явится, в доме чисто и вкусно, выстирано и выглажено. Тихо и благостно. Ни одного вопроса, ни одной претензии. Не жена – подарок судьбы.
Каринка настаивала, чтобы Аня снова взялась за рисунки, пошла работать – хоть в школу, хоть в кружок, куда угодно, лишь бы занять себя, вспомнить профессию, оторваться от кастрюль и утюга. «Ты ведь талантливая, Анька! И так бросить свою жизнь ему под ноги!»
Родители старели и болели – из молодых стариков они превратились в стариков обычных. В их жизни ничего не изменилось – только раньше они ходили на работу, а сейчас перестали. На подоконниках, тумбочках и столах стояли вечные пузырьки с лекарствами – казалось, они так упоенно и увлеченно болели, что получали от этого удовольствие. Стопками собирались журналы и брошюры о болезнях и лекарствах. Приобретались какие-то магические камни для очищения воды, магнитные браслеты, пирамидки из неизвестных металлов, лечебные грибы страшного вида и прочая шарлатанская атрибутика, от которой Анна приходила в бешенство.
– Прекращайте заниматься этой ерундой! – кричала она. – Идите гулять, езжайте в санаторий, на море, наконец! Покупайте фрукты и вкусности! Получайте от жизни радость и удовольствие!
Родители отмахивались и обижались. А Каринка, услышав ее жалобы, рассмеялась:
– Кто бы учил, а? Ты? Это ты учишь получать от жизни удовольствие? Самой не смешно?
– У меня – другое, – обижалась Анна.
Каринка отступала:
– Что с тебя взять? Любая другая – не такая дура, конечно, – завела бы на твоем месте любовника. Хотя бы любовника! Но это не ты. Подумай – твоего Березкина, чтоб ему, никогда не бывает дома – не муж, а капитан дальнего плавания. И кто бы растерялся на твоем месте? Ты носишься со своей верностью и преданностью как с писаной торбой. А кому она нужна, твоя верность? Вот ты подумай! С чем ты останешься на старости лет? А годы, моя милая – сама знаешь. Нам уже к сорока. И сколько осталось? Ты не подумала? А вспомнить и нечего.
Аня возмущалась и обижалась – предложить ей такое! Любовник! Смешно! Она так любит Игоря, своего мужа. А сколько осталось? Нет, не думала она об этом. Да и зачем?
Но часто плакала по ночам. Каринка права – она совсем одинока и никому не нужна. Чистая правда. Конечно, теперь ее любовь к мужу стала немного другой – они отвыкали друг от друга, физической близости почти не было, а душевной… Наверное, не было никогда. И все-таки он родной человек. Но изменить свою жизнь казалось ей невозможным – она дочь своих родителей, Каринка права.
Однажды все же решилась – взяла путевку и уехала на море, в Ялту. Муж, кстати, не возражал. А она и не ждала возражений – понимала, ему наплевать.
Осенняя Ялта была прекрасна. Анна бродила по набережной, сидела в кафе, любовалась на горы и море. Вот там, в кафе, к ней и подсел немолодой и приятный мужчина:
– Не помешаю?
Она вздрогнула и покраснела, как первоклассница.
Разговорились, вместе пошли по набережной.
Он сдержанно рассказывал о себе – женат, есть дочь, ленинградец, инженер на Кировском заводе. Проводил до места и предложил встретиться на следующий день. Анна растерялась и, наверное, выглядела глупо:
