Два часа назад его группа собиралась покинуть дом на Троицкой улице.
Тут откуда ни возьмись появился майор Гапонов, перехватил Поповича в коридоре и принялся пытать:
– Что мне делать с арестанткой Меркушиной? Снова кормить, таскать ей воду в нереальных количествах, снабжать бинтами и ватой? Я, кажется, догадываюсь, черт возьми, зачем они ей понадобились! Она предательница или кто?
– Отвечаете за нее головой, майор, – сдерживая смех, распорядился Попович. – Все ее прихоти выполнять не надо, но это все же женщина, а мы какие ни есть джентльмены.
Гапонов не отставал, вдруг начал интересоваться, нет ли чего нового в плане обезвреживания немецких диверсантов. Весь полк об этом знает, и даже парочка соседних.
– Контрразведка работает, майор, – невозмутимо ответил Никита. – Пока ничего нового нет, но через день-другой все будет. Вы довольны? Отвечайте за свой участок.
Потом по лестнице поднялся капитан Ольховский с папкой под мышкой.
– Есть свежие новости, товарищ майор?
– А мы похожи на людей, у которых таковые могут быть?
– Признаться, похожи.
– Увы, товарищ капитан. Свежие новости в газетах и на радио, а у нас рутина, ежедневный каторжный труд. Советую и вам заняться делом, а не околачиваться в любую свободную минуту под дверью Тамары Никаноровны.
Похоже, капитан обиделся. Нормальный службист, можно было и пощадить, но Попович на это плевать хотел. Слишком много зрителей и статистов.
Капитан Квашнин беседовал с дежурным. Он замолчал и исподлобья смотрел, как оперативники с постными лицами маршируют в неизвестном направлении.
Во дворе капитан Гуревич придирчиво осматривал пополнение автомобильного автопарка: ржавый трехтонный «ЗИС-5» и «эмку», явно имевшую опыт падения с немалой высоты. Рядом с ним стоял механик местного гаража и озадаченно чесал затылок.
За действиями командира комендантской роты наблюдали с плаца несколько солдат и лейтенант Орешкин.
Офицеры погрузились в «газик», тот покатил на улицу и чуть не столкнулся с аналогичным транспортным средством. Подполковник Юдин лично сидел за рулем. Опытом вождения он явно не мог похвастаться.
– Куда прешь? – выкрикнул подполковник, выжимая тормоз. – Не видишь, кто едет? – Начальник штаба был явно не в духе.
Машины уперлись друг в друга бамперами, как два рассерженных быка.
– Вы тоже, товарищ подполковник, могли бы протереть глаза, – ядовито проговорил Попович.
– А, это вы. – Юдин стушевался. – Прошу прощения, товарищ майор, не разглядел. – Он резко выжал заднюю передачу.
– Вас что-то бесит, товарищ подполковник? – поинтересовался Никита.
– Меня? – Юдин не сдержался, снова начал наливаться краской. – С чего вы взяли, товарищ майор? Подумаешь, за ночь немцы в нашем глубоком тылу перебили всю мою полковую разведку. Делов-то! Бабы новых нарожают, страна большая. С чего бы мне беситься, товарищ майор? Батальоны отвлекаются от выполнения боевой задачи – тоже нормально. А куда вы направляетесь, если не секрет? – Он колючими глазами сверлил пассажиров «газика». – Хотите еще пушечного мяса? Так это пожалуйста, у меня солдат немерено. Добро пожаловать в штаб, оставьте заявку.
Дорофеев аккуратно обогнул штабную машину и выехал на улицу. Начштаба не дождался ответа, возмущенно фыркнул и продолжил движение.
– Слетелись, чтоб их! – проворчал Василий, выжимая акселератор. – Всем интересно, куда это мы собрались. А куда мы, кстати, собрались-то, товарищ майор? От нас вы тоже будете шифроваться?
Будь его воля, он бы и от себя что-нибудь утаил. Голова уже дымилась, и не только от курения.
«Что будет делать крот в создавшейся ситуации? Останется простым статистом? Я не сомневаюсь в том, что тот исчезнет, как только немцы выполнят поставленную задачу. Или погибнут. Это сейчас он демонстрирует бурное служебное рвение, а настанет час, и поминай как звали.
Крот знает про обследование района с «У-2». Он может догадываться о находке самолета. Агент обязан выручать своих, но ограничен в возможностях.
Все равно надо спешить. И ни в коем случае не связываться с людьми из штаба полка».
– Ну и чего мы плетемся, Дорофеев? – возмутился Никита. – На хрустальной карете едем?
В грязноватом райцентре Буровичи их уже ждали. Некий майор Чулынцев из дивизионной разведки доложил, что подразделение сформировано и готово к выполнению задачи. Люди опытные. Лейтенант Родимов воюет третий год, имеет поощрения от начальства. Группа в закрытом дворе, машина готова.
– Благодарю, майор, – сказал Попович. – И последнее. Кто бы ни звонил и ни спрашивал – ничего не было. Вы не выделяли людей офицерам контрразведки, не знаете, куда и зачем убыло подразделение.
– А я и вправду не знаю, товарищ майор.
Из Буровичей колонна шла окольным маршрутом, лесными дорогами, мимо объекта доктора Штеллера.
Теперь Попович стоял перед строем насупленных солдат.
– Прошу внимания, товарищи красноармейцы. Задача деликатная, надеюсь на ваши навыки и опыт. Операция секретная…
Он излагал доступно, чтобы поняли и впитали. Здесь не было тупиц и зеленых юнцов. Народ бывалый и понятливый. Майор не приказывал – просил.
В лес бойцы входили с северо-восточного направления. До заброшенного аэродрома было версты четыре. Под ногами чавкало, но самые опасные топи находились в южной части лесного массива. Здешний лес был вполне проходимым, если всматриваться под ноги.
Вскоре разведчики забрели в низину, заросшую ивами и осинами. Родимов выслал вперед дозор.
Не улетели еще супостаты! Солдаты рассредоточилась недалеко от опушки, лежали, используя все средства маскировки. Какая же наглость, черт возьми! Метрах в семидесяти от них действительно стоял самолет.
Советский военно-транспортный «Ли-2» сел на поле и прижался к лесу, насколько позволял размах крыла. Немцы замаскировали его основательно, завалили кучей веток. В этом и состояла их ошибка, на которую обратила внимание Куприянцева. Летом бы такое прошло, но в середине осени, когда листвы в лесу не так уж много, это средоточие зелени смотрелось неестественно. Маскировочные сети не спасали от наблюдения с малой высоты.
Отделение Родимова затаилось. Подползать ближе было рискованно.
С опушки доносилось слабое попискивание. В самолете работала рация. Вскоре звук оборвался. Потом затрясся трап под кабиной. На землю спрыгнул человек в черном комбинезоне. Он присел на корточки, окинул взглядом заросшее курослепом поле, глянул через плечо на лес. Потом поднялся и вразвалку отправился к ближайшему дереву справлять нужду.
Снова вздрогнул трап, донесся обрывок немецкой речи. Мужчины тихо засмеялись и скрылись в самолете.
Рядом раздался шорох. К Никите подполз Родимов, облепленный листвой. Лейтенант не скрывал возбуждения и готовности действовать.
