— Понимаю.
— Никто не должен знать, что вы купили блок «Мальборо» для меня. Пусть думают, что вы купили его себе. А то мой доктор меня убьет.
— Хорошо, мэм. Я сделаю так, что все подумают, будто я купил сигареты себе.
— Вот и прекрасно. — Взяв лежащую сбоку сумочку, Эвелин достала несколько купюр. Протянула: — Держите. И идемте.
Развернув свою коляску, покатила по аллее, выложенной серым плитняком. Он двинулся вслед за ней.
Остановив каталку возле группы трехэтажных жилых домов, Эвелин улыбнулась, что она, впрочем, делала постоянно:
— Все, мы пришли. Я живу вот в этом доме. С розовыми лоджиями.
По направлению ее взгляда можно было понять, что она живет в ближайшем доме.
— Раньше, когда был жив Джордж, мы жили в коттедже. Но когда он умер, меня перевели из коттеджа в квартиру. — Вздохнув, добавила: — Джордж — это мой муж. Он похоронен на нашем кладбище… — Протянула руку туда, где высилась небольшая протестантская церковь и виднелись надгробия кладбища. — Вон там.
Благополучно купив сигареты в небольшой лавке рядом с домом, Пол вместе с Эвелин поднялся на второй этаж.
Апартаменты, которые занимала Эвелин, были просторным, уютным и хорошо обставленным жилищем.
Эвелин встала с каталки с неожиданной проворностью. Пройдя по ее просьбе вместе с ней на кухню, он заметил, что без каталки она передвигается очень уверенно.
Приготовив кофе, она поставила кофейник и чашки на стол в гостиной. Чуть пригубив из своей чашки, открыла приготовленную заранее пачку «Мальборо». Достав сигарету, стала бережно ее разминать.
Подождав, Молчанов взял лежащую на столе зажигалку. Выбил пламя, дал Эвелин прикурить.
— Спасибо. — Затянувшись, она откинулась в удобном плетеном кресле. — Отсюда чудесный вид, да? Правда, когда мы с Джорджем жили в коттедже, там вид был не хуже. Но здесь в самом деле прекрасный вид… Впрочем, я вообще люблю «Тринити тауэр».
Затянувшись и выпустив дым, положила сигарету на край пепельницы.
— Джейсон пишет, вы хотели о чем-то со мной поговорить. То же самое мне сказал Брайан, наш охранник.
— Да, я хотел с вами поговорить.
— О чем же?
— Эвелин… Мне очень жаль, но, боюсь, этот разговор будет для вас неприятным.
— Ну что ж. В моей жизни было достаточно неприятных разговоров. Говорите, Пол. Я выдержу.
— Эвелин, я еще не сказал вам, что я частный детектив.
— Вы частный детектив? Любопытно.
— Да, это так. И так уж сложилось, что я расследую обстоятельства, касающиеся исчезновения и, возможно, убийства вашего сына Стива.
Эвелин сидела, осторожно трогая лежащую в пепельнице сигарету. Она подносила к ней кончики пальцев и тут же отдергивала — так, будто это был раскаленный уголек.
Наконец, взяв сигарету двумя пальцами, поднесла ко рту. Затянулась.
— Понятно. Вы занимаетесь расследованием убийства Стива?
— Да.
— Только, Пол, вы зря добавили слово «исчезновение». То, что Стив не исчез, а его убили, я знала с самого начала.
Он решил промолчать. Несколько раз затянувшись, она положила сигарету.
— Я знала, что его убили, с самого начала, и… понимаете, Пол, я давно уже пережила это. — Усмехнулась. — Я пережила смерть своего старшего сына. Единственное, что меня гнетет, я не знаю, как именно это произошло.
— Я и сам не очень хорошо это знаю.
— И все же, надеюсь, вы расскажете, что вам удалось выяснить за время вашего расследования?
— Постараюсь.
— Вам удалось что-то выяснить?
— Кое-что удалось.
— Пожалуйста, расскажите. — Отхлебнула уже остывший кофе. — Кстати, вы сказали, вы частный детектив. Как это понять? Вы сами по себе?
— Я директор детективного агентства.
— И где оно находится, это агентство?
— Агентство находится в Москве.
— Ну да. Судя по фамилии, вы русский. Скажите, Пол, а почему именно вы взялись за расследование убийства Стива? Вас кто-то попросил об этом?
— Ко мне обратилась ваша невестка, Инна Халлоуэй. Она попросила найти ее мужа, который пропал при невыясненных обстоятельствах.
— Моя невестка, Инна Халлоуэй… — Некоторое время Эвелин сидела, поглаживая одной рукой другую. — Ну да. Понятно. Инна Халлоуэй. Кто же еще, как не Инна Халлоуэй. Скажите, Пол, а почему она обратилась именно к вам?
— Сначала, сразу после того, как ваш сын исчез, она обратилась в московскую милицию. Но расследование, которое провела милиция, ее не удовлетворило, и она обратилась ко мне.
— Ах так… А почему ее не удовлетворило расследование, которое проводила милиция?
— Видите ли, Эвелин, чтобы объяснить это, я должен рассказать вам все. От начала до конца.
— Так расскажите. Я с удовольствием послушаю.
— Но это будет долгий рассказ.
— Ничего страшного, я никуда не тороплюсь. Надеюсь, вы тоже. Или вы торопитесь?
— Нет, я не тороплюсь.
— Так рассказывайте. Я слушаю.
Он начал рассказывать. Он пытался обходить малосущественные детали и сжать изложение до предела, но вскоре понял: сделать это Эвелин ему не позволит.
Она постоянно возвращала его к моментам, которые ему казались само собой разумеющимися. Да и вообще, она была слишком уж дотошной слушательницей.
Так, она заставила его рассказать чуть ли не всю биографию Буруна. Особенно ее заинтересовало то, что у Буруна когда-то были некоторые отношения с Инной. Молчанову пришлось подробно объяснить как суть этих отношений, так и то, что вообще собой представляет сегодняшняя киностудия «Мосфильм», какие фильмы на ней снимаются и почему съемки фильма, в котором Инна играла главную роль, проводились именно в Хаянисе.
Когда он затронул тему российского криминального мира, Эвелин потребовала подробно рассказать, что собой представляют Моня, Тумба, Гудок и других воровские авторитеты.
В конце концов он понял, что с кратким изложением у него ничего не выйдет. После часа сплошных повторов он начал вести рассказ, объясняя самые мельчайшие подробности и не следя за временем.
Иногда Эвелин прерывала его, чтобы принять лекарство, заварить новую порцию кофе или просто отойти по своей надобности. Вернувшись, она продолжала так же придирчиво и внимательно слушать.
Когда он закончил, часы показывали половину шестого вечера. Это означало, что его рассказ длился почти четыре часа.
Заметив, что он взглянул на часы, Эвелин подняла брови:
— Да, Пол, мы с вами несколько заговорились. Представляю, как вы голодны.
