– А мне – нет.
Официантка вернулась с водой для Хавьера и кофе для Летти, сказала:
– Еда сейчас будет.
– Сегодня только четвертый день, – сказала Летти. – Еще неделя – и буду как новенькая. Когда работа?
– Дело слишком серьезное, обдолбанной шалаве его доверять нельзя.
Любому другому Летти такого не спустила бы, живо поставила бы на место. Но тут она лишь повторила вопрос:
– Когда?
– Через восемь дней.
– Я буду в норме. Вот увидишь.
Хавьер смотрел на нее своими прозрачными глазами.
Наконец он сказал:
– Ты готова рискнуть жизнью за миллион долларов? Речь не о том, что тебя могут поймать. Или засунуть в тюрьму. А о том, что могут реально убить.
Летти не задумалась ни на секунду.
– Готова. Разве я тебя когда-нибудь подводила, Хавьер?
– Тогда бы ты тут не сидела, живая и невредимая.
Хавьер взглянул в окно. На той стороне улицы тянулась шеренга витрин. Ломбард. Парикмахерская. Винный магазин. На всех окнах – решетки. Под серым зимним небом не было ни единого человека. Дорогу в ожидании редкого для юга гололеда уже посы́пали солью.
– Ты мне нравишься, Летти. Почему, сам не знаю.
– Только не спрашивай, почему я это с собой делаю…
– Это меня не касается. – Хавьер снова перевел взгляд на нее. Похоже, он принял решение. – Летти, если ты провалишь дело…
– Знаю. Можешь на меня положиться.
– Можно договорить? – Хавьер сунул пальцы в стакан и достал из воды кубик льда. Повозил его по столу, посмотрел, как он тает. – С тобой я даже связываться не буду. Первым будет Джейкоб. И при нашей следующей встрече я принесу тебе от него кусочек.
У Летти перехватило дыхание.
– Откуда ты про него знаешь?
– Какая разница?
За время своего двухмесячного «марафона» она не позволяла себе думать о сыне. Его у нее забрали перед ее последней посадкой. Он жил в Орегоне, у матери своего отца. Шесть лет. Мысли о нем Летти загнала в тяжелую стальную клетку, что гнездилась в ее душе, – там она прятала свои более чем болезненные проблемы.
Принесли еду. Летти протерла глаза.
Она постаралась не хватать куски, но за всю свою жизнь не знала такого голода. В первый раз за несколько дней ее желудок получил настоящую пищу. Ее даже затошнило. Хавьер подался вперед и стащил у нее полоску ветчины.
– Это налог. – Он улыбнулся и откусил половину. – О Джоне Фитче что-нибудь слышала?
Летти была занята тем, что запихивала в рот яичницу.
– Нет.
– Бывший директор «Пауэртек».
– А это что?
– Международная энергетическо-сырьевая компания, находится в Хьюстоне.
– Может, что-то и слышала в новостях… Там был какой-то скандал, да?
– Они мухлевали с бухгалтерией, обманывали инвесторов. Тысячи сотрудников «Пауэртек» лишились пенсий. За всем этим стоял Фитч и его ближний круг. Месяц назад его обвинили в мошенничестве с ценными бумагами. Приговорили к двадцати шести годам тюрьмы.
– Поделом.
– Сказала воровка… Он сейчас освобожден под залог в семьдесят пять миллионов долларов. Через девять дней должен явиться в федеральную тюрьму в Северной Каролине.
Летти отложила вилку и глотнула черный кофе. Кофеина ее организм не получал почти месяц, и ее тут же начала колотить нервная дрожь.
– И при чем тут мы, Хав?
– От Фитча ушла семья. У него никого нет. Ему шестьдесят шесть лет, и, скорее всего, в тюрьме он умрет. Мне известно, что последний вечер на свободе Фитч хочет провести в женском обществе. И его не устроит девушка по вызову из какой-нибудь, – Летти уже отрицательно качала головой, – службы VIP-сопровождения. Ему нужно что-то необычное, особенное.
– Я не проститутка, – отрезала Летти. – Никогда этим не занималась – и не стану. И не важно, какими деньгами ты будешь махать у меня перед носом.
– Думаешь, я не нашел бы кого-то моложе, красивее и… опытнее, чем ты, будь мне нужна шлюха?
– Очаровательно.
– Летти, ты сможешь решить свои проблемы на всю оставшуюся жизнь.
– Не въезжаю.
Хавьер улыбнулся, и это было жуткое зрелище.
Весь ресторан содрогнулся – это над ними прогрохотал самолет.
– Тебя никто не просит трахаться, – сказал Хавьер. – Речь идет об ограблении.
2
Когда Летти работала на Хавьера в прошлый раз, пришлось шерстить крупных игроков в Вегасе. Он обеспечил ее универсальной карточкой-ключом и взял на себя наблюдение, сообщая ей, когда объект выходит из номера. Риск там, конечно, был, но в пределах ее уровня комфортности. Ничего похожего на то, что предлагалось сейчас.
Она надломила вафлю и сказала:
– Скажу честно: от слова «ограбление» я не в восторге.
– Нет? А у меня оно в списке самых любимых.
– Похоже, тут требуется оружие. Машина, чтобы быстро смыться. С такого дела можно прямиком на тот свет отправиться. – Летти макнула вафлю в сироп, повозила ее в нем и откусила.
– Летти, у этой работы есть своя прелесть. Риск маленький, а приход большой.
– Ты только что спросил, готова ли я за миллион рискнуть жизнью.
– Я же не сказал, что риска никакого. Но он невелик, если учесть потенциальный навар.
– Знаешь, сколько раз я такое слышала, а потом оказывалось…
– Разве я когда-то говорил тебе, что, мол, это – плевое дело? Ты меня в этом обвиняешь?
Летти поняла, ощутив легкую панику, что только что оскорбила его. Едва ли это мудро. Хавьер не приходил в ярость. Он просто убивал людей. То, что она о нем слышала, относилось к разряду легенд.
– Нет, конечно. – Летти пошла на попятную. – Просто я много раз обжигалась… Не с тобой. Ты всегда был со мной откровенен.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Будешь слушать дальше или я ухожу?
– Пожалуйста, продолжай.
– Последние дни на свободе Фитч проведет на своем частном острове в пятнадцати милях к югу от Ки-Уэста. Почти вся его собственность уже конфискована, чтобы расплатиться с потерпевшими. Но у меня в его службе безопасности есть свой человек. По его словам, в резиденции Фитча осталось что-то очень ценное.
У кабинки остановилась официантка и долила Летти кофе. Когда она ушла, та уставилась на сидевшего напротив Хавьера.
– Предлагаешь мне угадать?
Он оглядел ресторан и полез в свою кожаную куртку. Вытащил оттуда сложенный лист бумаги. Подтолкнул ей через стол. Летти отодвинула свою тарелку и развернула лист.
