– Что спрашивать?
Он вытащил пробку очень аккуратно, без хлопка. Только легкое шипение. Пробка чуть осыпалась в его руке. Горлышко бутылки он поднес к ее носу.
Запах напомнил ей духи.
– Что скажете?
– Шикарно.
Фитч тоже потянул ноздрями и начал разливать вино в фужеры.
– Спрашивайте, – повторил он. – Я не обижусь.
– О чем?
– Сколько я за него заплатил.
– Ну, это невежливо.
– Но узнать-то вы хотите.
Летти снова понюхала вино, теперь из своего полного бокала. В носу защекотало от пузырьков газа.
– Хорошо. Сколько вы заплатили, Джонни?
– Двести семьдесят пять тысяч долларов. За вас, – добавил он.
Эта цифра не укладывалась в ее сознании.
– За вас, Джонни.
Они чокнулись.
Шампанское оказалось потрясающим.
– Что вы страстно любите, Селена?
– Что я страстно люблю?
– Что больше всего вас возбуждает? Что доставляет удовольствие? Ради чего вы оказались здесь?
– Мой ответ: «Прада».
Он расхохотался.
– Счастье за деньги не купишь, дорогая моя. Поверьте мне, я пробовал.
– Но ими можно оплатить свои порочные наклонности.
– Да вы живчик, Селена… Давайте просто посидим и насладимся природой, – предложил Фитч. – Сегодняшний вечер – для романтики.
Летти откинулась на спинку кресла.
– В жизни не видела такого прекрасного заката, – сказала она.
– Хорошо, что обошлось без дождя. – Фитч засмеялся, но с легкой грустью.
Небесный свод погас.
– Откуда вы, Селена? – спросил Фитч.
Летти выпила всего два бокала, но чувствовала себя легко. Даже чересчур легко.
– Отовсюду понемногу. Пожалуй, нет места, которое я считала бы своим домом.
Фитч взглянул на нее. Похлопал по руке.
– Знаю, для вас эта встреча – дело довольно тяжелое, – сказал он.
– Вовсе нет.
– Спасибо, конечно, за эти слова, но… – Он посмотрел на океан. Солнце село, уступив место разнообразным оттенкам синего цвета. – Просто я очень рад, что сегодня вы здесь.
* * *
Они прошли к дому по песчаной тропинке, прорезавшей сердцевину острова. Летти держала Фитча за руку.
– Есть в вас что-то по-настоящему нежное, Селена, – сказал он. – Вы напоминаете мне жену.
– Вам ее не хватает?.. Ой, извините. Это не мое дело.
– Пустяки. Я же сам о ней заговорил… Да, не хватает. Она ушла от меня полтора года назад.
– Перед судом.
– Когда с тобой случается такое, сразу понимаешь, кто твои настоящие друзья. Далеко не всегда это родственники. Действительно преданными мне оказались только Мануэль и мои юристы. Которым я плачу. И что из этого следует? Два моих сына не желают со мной разговаривать. Младший еще иногда пишет по электронке. В чем-то я их понимаю. Им из-за меня здорово досталось. А у вас есть дети, Селена?
– Сын, – сказала Летти, не успев подумать, нужно ли врать.
– Живет с вами?
– Нет.
Сквозь кустарник Летти увидела промельк света – они приближались к дому.
– Но есть ли что-то, какой-то поступок, из-за которого вы смогли бы его разлюбить? – спросил Фитч.
– Нет.
– Что-то такое, из-за чего вы добровольно от него отказались бы?
– Нет, конечно.
– Пожалуй, наши дети не любят нас так, как мы любим их.
– Надеюсь, вы ошибаетесь.
– Составить мне компанию сюда приезжали многие. Вы другая, Селена.
– Надеюсь, в хорошем смысле слова.
Фитч остановился. Затем повернулся к ней лицом, притянул к себе.
– В самом лучшем смысле слова.
Он наклонился для поцелуя – и застал ее врасплох.
Не из-за самого поцелуя, нет; в нее словно вонзилась остро заточенная стрела – это был укор совести.
8
Дом оказался большой серой коробкой на приподнятом фундаменте. Длинные карнизы, по всему периметру первого и второго уровней – выступы. Пространство под лестницей занято какими-то решетчатыми конструкциями. Тут же резиновые плоты, пластиковые формовки для строительства замков из песка. Снаряжение для подводного плавания. Спасательные жилеты. Пляжные игрушки, к которым, видимо, не прикасались многие годы.
У основания лестницы они смыли с ног песок.
Еще не поднявшись наверх, Летти учуяла запах ужина.
Они вошли в дверь, и Фитч выкрикнул:
– Пахнет так, что слюнки текут, Энджи!
Летти вошла за ним в просторную гостиную. Пол из массивной доски. Под потолком – открытые балки. На стенах – образчики ар-деко. Над камином висел белый марлин. Где-то в глубине из колонок звучал джаз. Кругом горели свечи. Свет, что струился из рельсовых светильников, был нежнее света звезд.
– Какой у вас замечательный дом, Джонни…
Летти увидела, что по коридору идет Джеймс и еще один мужчина. Она и Фитч миновали спиральную лестницу и оказались возле бара из гранита, который тянулся на всю длину кухни. Дородная женщина в поварском наряде что-то закладывала в двойную печь. Вытерев рукавом пот со лба, она подошла к ним.
– Селена, познакомьтесь – это Энджи, – представил Фитч.
– Здравствуйте, – сказала Летти.
– Энджи – шеф-повар в одном из лучших парижских ресторанов. Я выписал ее специально для сегодняшнего вечера. Как успехи, Энджи?
– Закуски могу принести хоть сейчас.
Фитч бросил взгляд на Летти.
– Проголодались?
– Нагуляла жуткий аппетит.
– Мы готовы, – сказал он.
– Как насчет вина?
– Да, вино не помешает. Ты перелила все, что я тебе показал?
– Все в погребе, все готово. С чего хотите начать?
– Принеси «Петрюс» девяностого года, «Шато Лафит Ротшильд восемьдесят два» и «Латур а Помероль сорок семь».
– Достойная линейка, – сказала Энджи.
– Так много хорошего вина, так мало времени на то, чтобы его выпить… Хотим попробовать все, принеси шесть бокалов.
– Вы же не собираетесь меня спаивать? – поддразнила его Летти, чуть толкнув плечом.
– Спаивать? Зачем?
Они сели за уютный столик в углу, окруженный окнами.
При свете свечей Фитч выглядел еще моложе.
